О том, как политический контекст влияет на цели, задачи и тактики ЛГБТ-активизма.
Новость о том, что минюст Государства Российского внёс в «список незарегистрированных организаций, выполняющих функции иностранных агентов» инициативные группы «Реверс» (Краснодар) и «Выход» (Петербург) как-то меня эмоционально подкосила. Нет, конечно же, после внесения в реестр Российской ЛГБТ-сети и инициативной группы «Маяк» (Владивосток) это был лишь вопрос времени. Но эмоции на то и эмоции, что они просто неожиданно возникают и тебе просто нужно как-то их прожить.
Возможно, я так остро отреагировал потому, что в моей памяти живы первые собрания, когда весной-летом 2008-го года, после «Недели против гомофобии», собралась наша инициативная группа, анализировала наши, как геев и лесбиянок, проблемы и думала, что мы можем сделать, чтобы как-то изменить ситуацию. Я помню встречу, на которой один из участников, Никита, предложил название – «Выход». И всем было понятно о каком выходе речь и почему это должен быть «Выход». Я помню, как появился наш девиз: «Через открытость к равноправию!» И, опять же, все мы тогда искренне верили, что равноправие как цель достижима и единственной эффективной стратегией может быть только открытость. Мы смотрели на другие страны, где именно открытость приводила к изменениям социального и правого режима для Л/Г/Б/Т-людей и верили, что и Россия неизбежно идёт этим путём.
Я не думаю, что тогда, в 2008-м году, мы ошибались. Нет, в 2008-м году мы жили в другой России, в которой и открытость, и равноправие были достижимы.
И.С. Кон : «Учите язык и уезжайте»
Я также помню, как весной 2010-го года я сидел на кухне Игоря Семёновича Кона, в его московской квартире, и наш с ним разговор касался очень разных тем: от гей-активизма до развития гей-исследований в России. Игорь Семёнович уже тогда был очень пессимистично настроен и говорил, что для гомосексуалов в России не стоит ждать чего-то хорошего. В какой-то момент я его спросил: «Так что же делать?» и он ответил: «Учите язык и уезжайте». И при всём моём глубочайшем уважении к Игорю Семёновичу, я не мог с ним согласиться. Я верил, что изменения возможны. Я верил, что мы – новое поколение – те, кто может эти изменения принести.
И это правда: мы все, такие разные активисты, которые очень часто не соглашались друг с другом, действительно принесли изменения. Но также правдой является и то, что наши действия стали удобно использоваться циничными и прагматичными государственными силами, чтобы использовать гомофобию в качестве жупела государственной пропаганды, в том числе в попытке утверждения своего реванша в международной политике. Остатки навыков ведения идеологической борьбы времён Холодной войны были брошены на создание пустого означаемого «традиционные ценности», в которые, как и в марксизм-ленинизм, никто не верит, но все массово на них ссылаются для обоснования легитимности своей репрессивной политики. Нет необходимости пересказывать эту историю, потому что все были и остаются её свидетелями.
Но несмотря на усиление государственной гомофобии, в тексте 2014-го года «Почему я остаюсь?» я писал: «Я остаюсь в России вопреки всему тому безумию, которое сейчас происходит. И именно эта ситуация позволяет мне ещё упорнее работать. Работать для развития ЛГБТ-движения и ЛГБТ-сообщества… Есть ли предел для меня, после которого я скажу «всё, достаточно, уезжаю»? Не знаю. Наверное, есть. Я не хочу строить из себя героя. Я не герой. Но пока чего-то не случится, я не узнаю своих пределов и границ».
Мой предел наступил во второй половине 2019-го года после того как в декабре 2018-го наша организация АНО «Центр социально-информационных инициатив Действие» была внесена в реестр иностранных агентов, нам были присуждены огромные штрафы, а существующие законы и контекст стали значимой реальной угрозой для продолжения активистской деятельности. В результате я запросил убежище в другой стране – и это само по себе не из приятных приключений, и на данный момент моё дело всё ещё не рассмотрено и в моей жизни много неопределённости…
История не линейна. Однако у многих активистов существует очарованность модернистской идей прогресса – это закономерно, поскольку все мы продукты своей культуры, в которой эта идея является доминирующей. При этом о прогрессе мы думаем преимущественно глядя на западные общества и перенимая идею универсальности западных моделей и для российской почвы.
Мы берём модели, которые создавались в другом контексте, которые говорят о том, что субъект обретает свою агентность, свою субъектность, тогда, когда осознаёт своё угнетение и вступает в борьбу с той системой, что его угнетает, и если субъект по какой-то причине отказывается вступать в борьбу, то это маркируется как проявление «ложного сознания» или «усвоенной гомофобии».
При этом, зачастую, мы игнорируем тот простой факт, очень часто это именно система угнетения втягивает тебя в борьбу с ней для того, чтобы тебя обнаружить и, в конечном итоге, уничтожить – физически, психически, морально. Это также, как и с вечными спорами о причинах гомосексуальности: как писала Сэджвик, эти споры сами по себе – проявление гомофобной логики и единственная возможность выйти из неё – выйти из этих споров.
«Западный путь обретения субъектности через открытость – не универсальный»
В итоге мы сами себя и других Л/Г/Б/Т-людей помещаем в дихотомию: либо открытость, борьба и агентность с одной стороны, либо «шкаф», аполитичность и отсутствие агентности, с другой. Дихотомия эта, впрочем, не только ложная, но и опасная, потому репрессивный контекст не оставляет сомнений в том, что его цель – уничтожение Л/Г/Б/Т-сообществ как субъекта. Всё та же «гомофобная мечта о мире без гомосексуалов», о которой писала Сэджвик. Самоорганизующиеся и неподконтрольные государственной власти сообщества воспринимаются ею как угроза даже если сами сообщества не борются за политическую власть. Поэтому в пределе эта дихотомия выглядит как выбор между тем, чтобы героически погибнуть в борьбе с системой угнетения, либо сохранить себя.
Возможно и российским Л/Г/Б/Т-активистам пришла пора признать то, что является общим местом в постколониальных исследованиях: западный субъект – не универсален, и западный путь обретения субъектности и агентности через открытость – не универсальный.
На эту тему существует обширные данные на материале Азии, Африки и Южной Америки. Но в России можно смотреть на собственную историю и анализировать как различные миноритарные группы адаптировались к условиям гонений со стороны государства – и не только советского, но и имперского.
Можно ли сказать, что старообрядцы были лишены своей агентности?
Можно ли сказать, что евреи, проживавшие в Российской империи, были лишены своей субъектности?
Возможно, стоит признать, что аполитичность части Л/Г/Б/Т-людей может быть не только проявлением «усвоенной гомофобии», но и вполне сознательным, субъектным выбором, в котором они реализуют свою агентность для того, чтобы сохранить себя в условиях, которые ими воспринимаются как угрожающие их жизни?
Конечно, воспитанные на мифологии (пост)советской школы многим из нас близки образы декабристов, которые были сосланы в Сибирь и их жён, которые за ним в эту Сибирь следовали. И декабристы, в этом смысле, как раз, очередной пример неудачной попытки обретения субъектности по западному образцу на российской почве. Героическая гибель – это красивый миф, и он может какое-то время вдохновлять. Но важно помнить, что уничтожение несогласных – это конечная цель системы угнетения и открывая для этой системы возможности для собственного уничтожения, мы, в конечном итоге, помогаем ей в её достижении цели.
«Открытость – это не всегда правильный выбор»
Поэтому действительным протестом против репрессивной системы оказывается сохранение себя, собственной жизни и своего сообщества. И, нет, это не уход обратно в «шкаф». Это понимание, что открытость – это не всегда правильный выбор с точки зрения безопасности. И это понимание того, что всё несколько сложнее и пространства не только множественны, но и продолжают постоянно умножаться. И все мы, Л/Г/Б/Т-люди, прекрасно знаем, что камин-аут – это процесс который идёт всю жизнь и мы все в разных контекстах совершаем выбор делать его или не делать, быть открытым с кем, когда и до какой степени.
Героизм активистов может проявляться очень по-разному. В том числе, героизм проявляется в устойчивости тех сообществ, которые активисты создают. Устойчивость сообществ проявляется в их способности к адаптации в меняющихся условиях. И героизм активистов проявляется не только в том, чтобы выходить на уличные акции, подставляясь под дубинки полицейских. Не меньшим, а возможно и большим героизмом нужно обладать для того, чтобы изо дня в день поддерживать жизнь безопасных пространств для представителей сообщества. Это системная работа по строительству, развитию и сохранению собственного сообщества, потому что не зависимо от того, как меняется контекст, Л/Г/Б/Т-людям важно и необходимо находить и быть вместе с другими Л/Г/Б/Т-людьми.
И мудрость активистов в том, чтобы понимать, что разное время, разный контекст требует разных стратегий и разных тактик. Фетишизация каких-то стратегий и тактик, которые работали в других контекстах не гарантирует, что они будут работать в других. Стратегии и тактики – это инструменты. Но для разного рода работа и в разных условиях требуются различные инструменты. И мудрость активистов также проявляется в осознании того, что разное время и разный контекст требуют разных целей.
И если один контекст действительно в качестве цели может вызывать борьбу за равноправие, то другой контекст вызывает в качестве цели необходимость сохранения себя и своего сообщества.
В конечном итоге, далеко не все Л/Г/Б/Т-люди хотят и могут уехать из России. Многие выбирают остаться. Даже в Чечне. В российских гетеросексуальных семьях всё также рождаются Л/Г/Б/Т-дети и новые поколения Л/Г/Б/Т-подростков всё также оказываются один на один с гомофобией Государства Российского. И задача активистов сохранять для Л/Г/Б/Т-людей безопасные пространства – реальные, виртуальные, символические. Но чтобы продолжать эту работу вести активисты, во-первых, должны быть живы, а, во-вторых, должны быть в состоянии это делать. Устойчивость сообществ зависит от устойчивости активистов. Поэтому поддерживать себя и друг друга становится как никогда важно.
Сейчас фраза «Время собирать камни» может казаться лишенной смысла. Но было время, когда собирать камни было необходимо для строительства – домов, крепостей, дорог, и это была важная, но нелёгкая работа. Поэтому исторически эта фраза была символом созидания, строительства и объединения.
Именно в этом и заключается работа активистов – организаторов сообщества. И эта работа требует совсем другого ощущения времени: одновременное существование в синхронии и диахронии, т.е. одновременного существования в моменте «здесь и сейчас», с одной стороны, и чувство разворачивания исторических процессов, с другой стороны, поскольку строительство сообщества – это одновременно про то, что происходит в данный момент совместно с конкретными людьми, но также это и ощущение будущее своего сообщества, поскольку прошлое и настоящее определяют будущее. И если видеть в будущем России не просто «Л/Г/Б/Т-индивидов», но Л/Г/Б/Т-сообщества во всём их разнообразии, то сейчас как раз время собирать камни.
Тимофей В. Созаев
– автор телеграм-канала Заметки на полях https://t.me/marginalgaynotes
За вдохновение на написание этого текста благодарю Машу Годованную, Алину Лихтер (телеграм-канал Брянск_Север) и Игоря Синельникова (телеграм-канал Радикальный гей).
