В предыдущих частях мы рассмотрели различные факторы, способствующие обращению ЛГБТ-людей к множественным формам самолечения, в частности, обращению к употреблению психоактивных веществ (ПАВ). Мы описали модель «зависимость как самолечение», обратились к модели синдемии, социально-экологической модели, принципу охвата всех этапов жизни, метафору дисфункциональных систем, метафору травмы и то, какое значение для формирования зависимого поведения имеют индивидуальные, коллективные, культурные и исторические травмы, а также модель стресса меньшинства. В этой части мы опишем специфический травматичный опыта ЛГБТ-людей, который может приводить к формированию зависимости от ПАВ, на уровне межличностных взаимоотношений.
Травма и уровень межличностных взаимоотношений.
На уровне взаимоотношений анализируется, как связи и отношения в родительской семье, с партнёрами, детьми, друзьями влияют на степень здоровья и психологического благополучия ЛГБТ-людей и увеличивают, по сравнению с гетеросексуалами, вероятность того, что ЛГБТ обратятся к практикам самолечения.
Родительская семья.
Взрослея в гетеросексуальных семьях, подавляющее большинство ЛГБТ-людей получает особую травму, с которой не сталкиваются гетеросексуальные люди. Как правило, эта первичная травма ЛГБТ-людьми вытесняется и став взрослыми они редко возвращаются к её осознанию и обсуждению. Первые уроки гетеросексизма и гомофобии ЛГБТ-люди усваивают в своих гетеросексуальных семьях чаще всего бессознательно. Важно отметить, что эта первичная травма гетеросексизмом в родительской семье не имеет никакого отношения к псевдонаучным теориям о травме как источнике сексуальной ориентации или гендерной идентичности. Скорее, травма первичным гетеросексизмом в родительской семье свидетельствует об обратном: на сколько бы сильно родители и культура не транслировали что только гетеросексуальность является единственно возможной сексуальной ориентацией – это не оказывает никакого влияния на формирование самой гомо- или бисексуальной ориентации, гомо- или бисексуальных людей.
Первичная травма гетеросексизмом в родительской семье имеет три аспекта. Первый: предписания и ожидания, которые родители и другие родственники озвучивают относительно поведения детей и их общения с другими детьми – гетеросексуальность детей подразумевается уже на этом уровне. Второй: сказки, песни, мультфильмы и прочие культурные тексты для детей, которые они воспринимают в своей семье, показывают исключительно гетеросексуальные сценарии отношений. Третий: усвоив все эти гетеросексистские послания, ребёнок, когда понимает, что его чувства отличаются от предписанных и ожидаемых от него гетеросексуальных сценариев, предпочитает не обсуждать это с родителями или другими значимыми родственниками, что, безусловно, является травматичным опытом для детской психики, поскольку подрывает доверие и привязанность между ним и значимыми другими.
Кроме того, этот опыт способствует формированию базового чувства стыда за то, кем ребёнок является и вины за свои чувства и желания. Как известно, именно чувство стыда лежит в основе воспроизведения всех форм зависимого поведения, о чём писал Роналд Т.Поттер-Эфрон в своей книге «Стыд, вина и алкоголизм», сформулировав концепцию «спирали стыда». Иными словами, если человек продолжает испытывать стыд за свою сексуальную ориентацию или гендерную идентичность и не может с этим стыдом ничего сделать, то позже это становится благоприятным фактором для развития у него алкогольной или наркотической зависимости, или поведенческих зависимостей, в том числе компульсивного сексуального поведения. И химсекс в этом смысле является для ЛГБТ-людей «идеальной» копинг-стратегией для адаптации к данному глубинному чувству стыда. Феномен «гей-стыда» (gay shame) хорошо описан в западной литературе: именно он является базовым чувством в усвоенном гетеросексизме и оказывается фатальным для формирования адекватного самоуважения и чувства собственного достоинства. Исследователи едины в том, что гей-стыд может приводить к различным формам самодеструктивного поведения, в том числе увеличивает риски формирования различного рода зависимостей (см., напр., Amy L. Hequembourg, Ronda L. Dearing. Exploring shame, guilt, and risky substance use among sexual minority men and women / J Homosex. 2013 April ; 60(4 ).
Другой аспект стыда и вины, который может формироваться у ребёнка, может быть в виде стыда и вины за то, что ребёнок не может быть полностью открытым со значимыми взрослыми, предпочитает развивать стратегии, которые будут позволять ему скрывать от других значимую сторону своей личности. То есть может произойти инверсия ролей, когда ребёнок будет брать на себя ответственность за чувства и переживания взрослых и поэтому будет скрывать от них важную часть себя, поскольку может опасаться того, что значимые взрослые не выдержат этой информации.
Эти факторы являются благоприятными для развития большей скрытности, недоверия, отсутствия базового чувства онтологической безопасности ребёнка, погружению его в свой, отдельный от взрослых мир. Это может привести к переживанию ребёнком травмы невидимости, поскольку родители не будут подтверждать значимость этой фундаментальной сферы его существования и ребёнок будет чувствовать отвержение. Будучи чутким, ребёнок будет улавливать малейшие проявления гетеросексизма и гомофобии со стороны родителей и их потребности в том, чтобы он соответствовал сексуально-гендерной «норме». Ребёнок всё больше будет отказываться от собственного «аутентичного Я» и приспосабливаться под ожидания родителей, что приведёт к формированию так называемого «ложного Я».
Как отмечает Алис Миллер в книге «Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я»: «Приспособление к родительским потребностям зачастую (хоть и не всегда) приводит к превращению ребенка в «псевдоличность», развитию мнимого Я. Человек ведет себя так, как от него хотят, и постепенно этот тип поведения начинает определять все его поступки и помыслы. Его подлинное Я остается в зачаточном состоянии, так как отсутствуют какие-либо возможности для его становления. В результате такие пациенты жалуются на отсутствие смысла в жизни, неприкаянность и душевную пустоту». Проживание данной травмы может стать фундаментом для двойной жизни, которую ЛГБТ-человек начнёт вести в будущем, оставаясь в «шкафу». Но даже если он и раскроется перед собой и своими близкими, ему понадобятся годы для того, чтобы распознавать собственное аутентичное Я и скорректировать последствия опыта двойной жизни. Нет ничего удивительного в том, что у кого-то из ЛГБТ-людей могут сложиться проблемные отношения с ПАВ, поскольку они могут стать средством, позволяющим почувствовать контакт со своим аутентичным Я и искреннюю связь с другими людьми.
Если же ребёнок отваживается на камин-аут, он может столкнуться с прямой ЛГБТ-фобной реакцией родителей, которая может быть выражена в физическом, психологическом или ином насилии, что составляет для него отдельную травму и также может проявляться комплексом симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).
Весь этот глубинный уровень детской травмы гетеросексизмом, полученной в родительской семье, зачастую не осознаётся самим человеком, поскольку воспоминания об этом опыте могут быть прочно вытеснены. Очевидно, что этот ранний полученный в семье травматичный опыт является конституирующим для формирования детской психики и определяющим последующие сценарии жизни человека, при этом сам человек может на сознательном уровне никак не соотносить сложности в своей взрослой жизни с этим ранним травматичным опытом. Именно здесь могут быть истоки сложностей с формированием и проживанием человеком чувства онтологической безопасности.
Впоследствии отношения с родителями и другими родственниками могут осложняться из-за вторичной стигмы и вторичного стресса, которые испытывают родственники ЛГБТ-людей. Существуют множественные свидетельства от ЛГБТ-людей, что после камин-аута родители могут не желать разговаривать с ними об этой стороне их жизни, не проявлять какого-то человеческого участия, не признавать партнёров своих взрослых детей. Вторичная стигма (secondary stigma) – чувства стыда и позора, которые могут чувствовать родственники (мужья, жёны, дети, родители и др.) ЛГБТ-людей. Эти чувства являются следствием общественного гетеросексизма, давление которого ощущают родственники ЛГБТ-людей.
В то же время, родители и другие родственники, могут испытывать постоянное психологическое напряжение – вторичный стресс. Этот хронический стресс складывается из вторичной стигматизации, социального давления и угнетения, страха, беспокойства за своего ЛГБТ-родственника, а также необходимости самим охранять «семейную тайну» – если сексуальная ориентация или гендерная идентичность ребёнка воспринимается ими как что-то нежелательное для обсуждения с другими, либо они могут сами опасаться гомофобной или трансфобной реакции в свой адрес со стороны окружения. Очевидно, что ЛГБТ-людьми этот опыт невидимости уже во взрослом возрасте также чаще всего может переживаться как травматичный.
Вторичный стресс по-разному работает для родителей и родственников тех ЛГБТ-людей, кто уезжает из своего родного места жительства и тех, кто там остаётся. Если представитель ЛГБТ-сообщества уезжает, то он может испытывать давление со стороны родственников, которые будут требовать, чтобы когда он к ним приезжает, то он не «демонстрировал» своей инаковости, типа «ты уедешь, а нам здесь жить и каждый день с этим людьми общаться». Поэтому родители и другие родственники могут чувствовать себя в праве предъявлять подобные требования. В случае, если представитель ЛГБТ-сообщества остаётся в том же месте жительства динамика отношений принятия и непринятия со стороны родителей и родственников может быть более сложной.
В конечном итоге, в любом случае, здесь вскрывается необходимость целенаправленной работы с родителями и другими родственниками ЛГБТ-людей в формате просвещения и групп взаимной поддержки, где они могли бы проговорить свой опыт, свои страхи, свои чувства. Но даже тогда, когда такие группы где-то могут существовать, в них существует опасность подмены – вместо групп, в которых родители имели бы возможность говорить о себе и своих чувствах, они могут переключиться на взаимодействие с взрослыми ЛГБТ, стремясь оказывать поддержку им, что может быть обусловлено сложностью для родителей советского поколения концентрироваться на себе и своих потребностях, работая с психологом, либо в групповых форматах.
Если же после камин-аута родители полностью прекращают общаться со своими взрослыми ЛГБТ-детьми, что не является редкостью, то человеком может серьёзно переживаться травма утраты, предательства, покинутости и подрыва базового чувства онтологического доверия. Как отмечает антрополог Полина Кислицына, не исключена и обратная ситуация, когда выросшие ЛГБТ-дети «сами рвут все контакты с родителями, поскольку не могут вынести болезненности этих отношений, но травма утраты и боль от этих неразрешенных отношений остаётся».
Отношения с другими родственниками, за пределами непосредственно родительской семьи, также могут быть одним из факторов дистресса для ЛГБТ-людей. Это особенно верно для тех из них, кто происходит из семей с исторически укоренёнными клановыми традициями, как например в Кавказском регионе. Не редким является ситуация, когда взрослые ЛГБТ-люди вынуждены переезжать в другой регион, подальше от своих родственников, чтобы они не могли их обнаружить и причинить им какой-либо, в т.ч. физический, вред.
Детство и юность.
Излишне писать на сколько травматичной может быть жизнь для ЛГБТ-человека в школьные годы. Автобиографичные данные современных ЛГБТ-подростков, собранные проектом «Дети-404», подтверждают данные западных исследований о травле и насилии, с которыми ЛГБТ-люди сталкиваются в детстве и юности. Конечно, это не унифицированный опыт и у ЛГБТ-детей может быть вполне принимающее окружение. Однако обзоры западных исследований свидетельствуют, что даже в тех странах, где сексуальное и гендерное разнообразие признаётся и поддерживается, ЛГБТ-подростки по-прежнему сталкиваются с бытовой ЛГБТ-фобией как сверстников, так и старших подростков и молодых людей (см., напр., McCormick, A., Scheyd, K., & Terrazas, S. Trauma-Informed Care and LGBTQ Youth: Considerations for Advancing Practice With Youth With Trauma Experiences // Families in Society: The Journal of Contemporary Social Services, 99(2), 2018. ).
Важное значение имеет культурный контекст и социальная среда. Очевидно, что российские ЛГБТ-подростки, несмотря на отсутствие систематических данных, но учитывая контекст, сталкиваются с тем же самым. Осознание собственной гомо-, бисексуальности или трансгендерности и страх того, как другие отреагируют на эту информацию, может существенно влиять на возникающие дружеские отношения со сверстниками, глубину и интенсивность этих отношений. ЛГБТ-подростки могут выбрать сценарий ни с кем не сближаться, лишаясь, тем самым, значимого опыта дружеских отношений. Либо вынуждены находиться в постоянном напряжении, опасаясь, что их могут разоблачить. Они могут предъявлять окружающим «маскировочное Я» вместо аутентичного Я, поскольку они могут считать, что именно этого от них ожидает их окружение. Кроме того, стоит помнить о групповой динамике подростковых и молодёжных коллективов, когда, с одной стороны, сильна групповая комформность – стремление соответствовать групповым нормам, а, с другой стороны, сильно групповое давление, предписывающее эти нормы и подчас достаточно жёстко обходящееся с теми, кто этим нормам не соответствует. Тревога и другие сложные чувства относительно этого также будет негативно сказываться на том, как подростки и молодые люди будут выстраивать свои дружеские отношения.
К сожалению, отсутствуют российские систематические данные от взрослых ЛГБТ об их школьных годах и о тех формах угнетения, с которыми они могли сталкиваться в советское и постсоветское время. Сейчас здесь можно лишь строить предположения, проводя параллели с результатами западных исследований. Конечно, эти данные во многом не могут быть релевантными в силу совершенно разного культурного контекста. Тем не менее, тезис о том, что детский и юношеский возраст для поколений нынешних взрослых ЛГБТ мог быть травматичным в силу как усвоенного гетеросексизма, так и внешней ЛГБТ-фобии, представляется обоснованным, поскольку до известной степени механизмы культурного гетеросексизма имеют схожее выражение в разных социокультурных контекстах.
Сексуальная жизнь и отношения.
Кроме усвоенной сексофобии, сфера сексуальности и отношений может принести и другой травматичный опыт. Первые сексуальные отношения травматичными могут быть для всех, независимо от сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Тем не менее, по очевидным причинам, у ЛГБТ-людей есть ряд сложностей, с которыми не сталкиваются гетеросексуалы. Если у гетеросексуальной молодёжи первые романтические симпатии имеют какие-то шансы на взаимность, то для ЛГБТ-молодёжи, вероятно, этот опыт чаще может обернуться отвержением. А в каких-то случаях это может привести к травле и/или физическому насилию.
Долгое время информация о сексуальном здоровье, сексуальных практиках и безопасности была малодоступна. Формально, если родители не занимаются сексуальным образованием собственных детей и подростков, то дети получают искажённую информацию в этой сфере от сверстников и из порнографии. Даже в том случае, если какое-то сексуальное образование осуществляется, то оно ориентировано на гетеросексуалов, а гомо- и бисексуальная молодёжь остаётся без необходимой им информации – это факторы как для распространения ВИЧ и ИППП, так и для получения дополнительных психологических травм.
Психолог Дэвид Фосетт, автор книги «Похоть, мужчины и метамфитамин: гид для мужчин-геев по сексу и восстановлению», отмечает, что именно сексуальный стыд может подталкивать к сексуализированному употреблению ПАВ. В этом контексте ПАВ могут использоваться:
- Для того, чтобы увеличить сексуальное наслаждение;
- Для того, чтобы терпеть секс, если секс или партнёр не вызывает желания;
- Чтобы заглушить стыд по поводу определённых сексуальным желаниям и практикам, которые воспринимаются как запретные и неприемлемые;
- Чтобы заглушить стыд относительно сексуальности в целом, как будто секс – это что-то грязное, то, чего следует избегать;
- Как способ сексуального растормаживания, поскольку без ПАВ человек чувствует сексуальное смущение и стыд;
- Как способ избежать эмоционального дискомфорта, который может возникать у некоторых людей после секса;
- Как способ почувствовать себя сексуально привлекательным и желанным, поскольку без ПАВ сексуальный стыд блокирует у человека эти чувства;
- Как способ преодоления хронически низкой самооценки, частью которой является и сексуальный стыд;
- Если человек пережил какую-либо сексуальную травму, ПАВ могут использоваться для того, чтобы справиться с ней или взять её под контроль.
Поиск возможных сексуально-романтических партнёров, знакомства, свидания – также сам по себе может стать стрессовым фактором, приводящим к психологическим сложностям. И здесь имеется множество составляющих. В частности, для мужчин существует риск оказаться жертвой подставных свиданий, на которых они могут быть избиты, ограблены или их могут пытаться шантажировать. Это явление в 1990-е г. называлось «ремонт», позже различные варианты «Окупай» и т.д. И даже если сам человек никогда не встречался с такими ситуациями, то практически любой гомо- и бисексуальный мужчина помнит о возможности развития такого сценария в «фоновом режиме». В последнее время также стали появляться сообщения о том, что по крайней мере в Москве и Санкт-Петербурге активизировались сотрудники полиции, которые организуют подставное свидание, а затем шантажируют жертву под угрозой подбросить наркотики. Отдельному стрессу подвержены те люди, которые практикует химсекс, поскольку их риски в случае, если они окажутся на подставном свидании с полицией, возрастают.
Распространённые в первую очередь среди мужчин специальные приложения для знакомств также могут приводить к дистрессу из-за токсичности коммуникации в этих приложениях. Для трансгендерных людей опыт знакомств может быть особенно травматичным. Для части ЛГБТ поиск сексуально-романтических знакомств может сопровождаться страхом отвержения разной степени выраженности, что также может быть дистрессом. В настоящее время уже есть исследования, показывающие, что пользователи приложений для знакомств испытывают больший уровень депрессии, тревожности и дистресса (см. Swipe-based dating applications use and its association with mental health outcomes ), проблемы с чувствами самоуважения и одиночества (Dating Apps Cause Self-Esteem And Anxiety Problems According To Studies ) и само их использование может приводит к формированию зависимости от них (Online Dating and Problematic Use ). В то же время, у ЛГБТ-людей, в принципе, значительно меньше возможностей найти партнёра иным способом – случайно, на работе или учёбе и в других контекстах, особенно если это «закрытые» ЛГБТ. Поэтому, не смотря на токсичность коммуникации в приложениях для знакомств, ЛГБТ-люди вынуждены продолжать ими пользоваться.
Исходя из этого, закономерно, что для многих ЛГБТ-людей алкоголь и иные ПАВ становятся средствами, помогающими справиться и сданными стрессогенными факторами и могут сопровождать непосредственно сексуальные встречи (подробнее см. Граз Ковзун и Мэв Мелли. Злоупотребление алкоголем и наркотиками в сборнике «Розовая психотерапия»).
Когда люди вступают в отношения, сама по себе совместная жизнь может стать стрессовым пространством, поскольку у людей нет готовых сценариев для своих отношений. С одной стороны, здесь открывается пространство для творчества, с другой стороны, отношения усложняются той гендерной социализацией, которая имеется у партнёров. Это верно как для женских, так и для мужских пар, а также и для полиаморных союзов. Кроме того, как бы люди ни избегали этого, в семейных отношениях они достаточно часто начинают воспроизводить те модели психологического взаимодействия, которые были приняты в их родительских семьях.
Другая проблема, сопряжённая со сферой отношений – страх одиночества. В целом в современном мире одиночество для многих людей стало естественной формой существования. Это связано с социально-экономическими и культурными трансформациями. И многие люди находят для себя одинокий образ жизни – сингл – желанным, приемлемым и удовлетворяющим их потребности. Однако есть люди для которых мысли об одиночестве непереносимы. Из-за страха одиночества они могут оставаться в различного рода деструктивных отношениях – созависимых, манипулятивных, насильственных. Или стремиться заглушить испытываемую боль от одиночества с помощью алкоголя и других ПАВ, вместо того, чтобы обратиться за профессиональной психологической помощью. Несмотря на то что созависимость и домашнее насилие в разнополых и однополых семьях имеют много общего, в то же время они имеют и значимые различия, обусловленные разницей в традиционной женской и мужской социализации. При этом далеко не все однополые пары готовы при возникновении сложностей обращаться за психологической помощью, и далеко не все психологи готовы и могут работать с однополыми парами. В силу разных причин, процент одиноких ЛГБТ, особенно с возрастом, возрастает. И если это накладывается на усвоенный гетеросексизм, то это вызывает дополнительные сложности для адаптации к этим чувствам.
Дружеское взаимодействие во взрослом возрасте для ЛГБТ-людей также будут иметь свои особенности в зависимости от открытости человека. Человек может полностью переключиться на дружеские отношения с другими представителями ЛГБТ-сообщества, минимизируя общение с гетеросексуалами за исключением необходимых социальных интеракций. И эта избирательность может коснуться не только гетеросексуалов, но и представителей других сообществ внутри ЛГБТ-сообщества: например, геи, которые дружат только с другими геями, или лесбиянки, которые дружат только с другими лесбиянками. С одной стороны, в таком общении люди будут достигать большего чувства безопасности. С другой стороны, это может приводить к развитию гетерофобии, мизогинии, мизандрии, лесбофобии, бифобии, геефобии, трансфобии. Если люди опасаются за свою безопасность, они будут особенно бдительно относиться к возможности дружеских отношений. Особенно это касается ЛГБТ-семей, где есть несовершеннолетние дети. Эти ЛГБТ-люди могут ограничивать свой близкий круг буквально до нескольких человек, лишая себя возможности строить разветвлённые системы поддержки. Если же человек закрыт и имитирует в своём социальном поведении гетеросексуала и интегрирован в гетеросексуальные приятельские отношения, то, скорее всего, он не будет действительно сближаться со своим гетеросексуальным окружением. В любом случае, дружеские отношения для взрослых ЛГБТ могут стать фактором дополнительного стресса, с которым не сталкиваются гетеросексуалы.
Отдельно стоит оговорить травматичный опыт бисексуальных людей (и иногда гомосексуальных), находящихся в гетеросексуальных отношениях. Если их партнёры не знают о бисексуальности своих партнёров, не поддерживают или осуждают их ориентацию и стремление удовлетворить потребности этой стороны их личности, всё это будет приводить к усилению «маскировочного Я» этих людей, поскольку они будут вынуждены вести двойную жизнь. Такое расщепление может ими переживаться как крайне болезненный опыт. Фактически они могут чувствовать отчуждение от самих себя разной степени выраженности, что не может не сказываться на качестве их отношений с другими людьми и особенно партнёрами и детьми.
Для трансгендерных людей опыт знакомств и попыток построить отношения также может быть отдельным травмирующим процессом, связанным с необходимостью раскрытия своей трансгендерности и опасений, связанных с возможной трансфобной реакцией, а также их сексуальной фетишизации и объективации со стороны тех, кто с ними знакомится. Это может происходить как в контексте гетеросексуальных отношений, так и со стороны ЛГБ-сообщества.
Важным контекстом для усиления влияния процесса травматизации являются отношения ЛГБТ-людей на учёбе с соучениками и преподавателями, на работе с коллегами и начальством, по месту жительства с соседями. Гетероцентризм – установка, в соответствии с которой, человек предполагает, что другой человек, с которым он находится в коммуникации, гетеросексуален – это «настройка по умолчанию» у основной части людей. Поэтому ЛГБТ-люди постоянно с ним сталкиваются, каждый раз тратя дополнительную энергию на анализ того, стоит ли пояснять, что они не гетеросексуальны и к каким последствиям это может привести.
Микроагрессия и доброжелательный гетеросексизм.
Микроагрессия и доброжелательный гетеросексизм – это практики угнетения, современных предубеждений, с которыми ЛГБТ-люди могут столкнуться в своей повседневной жизни в межличностном общении. Микроагрессия – это форма психологического насилия, краткие реплики (в т.ч. якобы шутки) или незначительные действия, выражающие пренебрежение, неуважение, стереотипы к человеку по признаку его сексуальной ориентации или гендерной идентичности. Как пишет Полина Кальницкая, микроагрессия бывает следующих видов: микронападки, микрооскорбления, микрообесценивания. Приставка «микро» не означает, что это что-то незначительное, но призвана показать на то, что это более тонкий механизм стигматизации и угнетения, чем прямо и открыто выражаемые агрессия и насилие. Доброжелательный гетеросексизм – это отношения, убеждения или поведение по отношению к ЛГБТ, которые могут казаться благосклонными по отношению к ЛГБТ, но в действительности приводят их к ощущению второсортности по отношению к гетеросексуалам. В частности, доброжелательный гетеросексизм может проявляться в форме патерналистского отношения со стороны гетеросексуалов по отношению к ЛГБТ, а также принятию и поддержке «правильных» и «нормальных», с точки зрения гетеросексуалов, ЛГБТ, которые стремятся в своём поведении и образе жизни уподобиться «нормальным гетеросексуалам». Например, когда принимающие родители гомосексуального мужчины могут осуждать его немоногамный образ жизни и транслировать ему, что было бы «здорово» если бы он «остепенился и завёл постоянного партнёра». Для тех, на кого микроагрессия и доброжелательный гетеросексизм направлены, последствия выражаются в снижении самооценки, веры в себя, ощущение своей невидимости, ничтожности, незначительности, неважности, тревожно-депрессивных состояниях и пр., и могут приводить кпсихологическим травмам. Они являются серьёзными составляющими стресса меньшинства. (Подробнее о микроагрессии с возможными практиками противостояния ей см. Полина Кальницкая. Микроагрессия в общении. Не имел в виду – значит, не считается? ).
Всё вышеизложенное может стать факторами, приводящими ЛГБТ-людей к различным практикам самолечения, в т.ч. с помощью ПАВ.
В следующей части мы рассмотрим уровень социальных институтов и то, как травмы, полученные на этом уровне, влияют на обращение ЛГБТ-людей к ПАВ.
Ссылки на всю серию материалов:
«Умираю в России»: Часть 1. ЛГБТ-сообщество, травма, зависимость и самолечение.
«Умираю в России»: Часть 2. Как жизненный путь ЛГБТ-людей может привести к зависимостям
«Умираю в России»: Часть 3. Семья, дисфункциональные системы и зависимость от ПАВ
«Умираю в России»: Часть 4. Травма и зависимость от ПАВ
«Умираю в России»: Часть 5. Стресс меньшинств и зависимость от ПАВ
«Умираю в России»: Часть 6. Индивидуальный уровень травмы ЛГБТ-людей и зависимость от ПАВ.
Текст: Тимофей В. Созаев (автор телеграм-канала Заметки на полях )
Автор благодарит Марину Владимирову (телеграм-канал Закрытая тема ), Николая Горбачёва (телеграм-канал Пидоры мечты ), Ярослава Распутина (телеграм-канал Дневник пидора-провинциала ), Игоря Синельникова (телеграм-канал Радикальный гей ), Полину Кислицыну, Владимира Коханевича, Маргариту Татарченко, Евгения Писемского за обратную связь по тексту и Терри Каванах за поддержку во время написания текста. За все неточности в тексте несёт ответственность автор.
