Три месяца я находилась в жуткой депрессии. Думала только о том, что скоро умру. Я похоронила себя заживо. Работа не клеилась. Любимого оттолкнула от себя. Ради него
Эпидемия СПИДа всегда сопровождалась мифами, стереотипами и страхами. Между людьми, которых лично коснулась проблема, и окружающими возводятся невидимые стены дискриминации и предрассудков. Стены позволяют рядовому обывателю поверить, что проблема СПИДа касается только “групп риска”, а никак не его самого. Но что если ВИЧ-отрицательный человек попробует сломать стену и понять, что чувствует человек с диагнозом ВИЧ-инфекция? Об этом рассуждает в своей статье журналист Татьяна Смолякова.
Ну конечно, вы знаете, что СПИД – это что-то страшное, непоправимое, смертельное. И во всех отношениях грязное. Но это не про вас. Пусть наркоманы беспокоятся, гомосексуалисты, проститутки – это их проблема. А вы человек приличный: с иглой не дружите, в сомнительные связи не вступаете, правда, если припомнить… тьфу-тьфу, но ведь не на панели же! Так что вам бояться нечего.
Правильно. И я так думала, пока…
Как я “подхватила” ВИЧ
Кто скажет, что я женщина легкого поведения? Никто. Потому что это не так. Правда, я и не “синий чулок”. Скорее всего – “полумонахиня, полублудница”. Как, наверное, большинство из нас. Так почему черная метка выпала мне? За что?
Этот вопрос я тупо задавала себе в первые дни растерянности, отчаяния и панического ужаса. Теперь-то понимаю, что он абсолютно бессмысленен. За что? Да ни за что. Или за все. Пусть бросит камень тот, кто свят. Склонна ли я к риску? Пожалуй. В ранней молодости рисковала часто. Была твердо уверена: все, что от Бога, не потеряется, а если от дьявола – ту да ему и дорога. Но ведь сама жизнь – безусловно от Бога, а мне случалось и ею рисковать. Правда, осознание этого приходило позже, после благополучного исхода. И всякий раз бросалась к образам: слава тебе, Господи, отвел! Искренне клялась: все, это в последний раз, больше не буду испытывать судьбу. Но проходило время – бдительность притуплялась, клятвы забывались. (А вы себя не узнаете?) Теперь вроде поумнела, и все-таки не сработал инстинкт самосохранения…
Звонит старый приятель, приглашает на вечеринку в незнакомую компанию.
– Что за компания? – спрашиваю.
– Ну, скажем так, “клуб любителей острых ощущений”.
– О, это не по адресу. Я не любитель. К тому же, ребенка некуда деть. Нет.
Он настаивает:
– Тебе это будет интересно с профессиональной точки зрения. Мы будем играть в очень любопытную психологическую игру. Не бойся это невинная игра. Потом напишешь статью.
Заинтриговал. Уговорил.
…Старая московская квартира. С толстыми стенами, двойными дверьми и многочисленными засовами. Негромкая музыка. Неяркий свет. На низких столиках – разнообразные напитки.
Кроме меня, там оказалось 14 человек. Мужчины и женщины, в основном молодые, лет по 20-25. Мой приятель назвал себя “тренером”. Трое дюжих молодцов, как вскоре выяснилось, выполняли роль охраны.
Я сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Несмотря на мягкую, салонную обстановку, в воздухе висело нечто зловещее. Я решила незаметно исчезнуть от греха подальше, но не тут-то было. Перед дверью, с которой я и так бы не справилась, вырос один из охранников. Молча, но очень выразительно посмотрел на меня, и я поняла: обратной дороги нет.
Ни жива, ни мертва вернулась в комнату. Гости тихо разговаривали, пили вино, улыбались, но с каким-то плохо скрываемым напряжением. Что-то мне все это напоминало. Что? Я забилась в угол и пыталась вспомнить. Вдруг музыка остановилась, “тренер” предложил всем сесть и медленно заговорил:
– Итак, господа, тема нашей сегодняшней игры – СПИД. Сообщаю, что один из присутствующих здесь имел контакт с ВИЧ-положительным партнером. Мы не знаем, заразился он или нет, но… Я не назову этого человека, пока игра не закончится. Каждый из вас должен совершить сегодня минимум два незащищенных половых акта, третий – по желанию, но не больше. Подчеркиваю: никаких презервативов! И еще одно условие: тот, кто имел контакт с ВИЧ, при каждом половом акте должен незаметно для остальных дать это понять партнеру.
Меня бросило в жар. Сердце клокотало где-то в горле – душило. Руки и ноги била дрожь. Ничего себе, шуточки!
– Это не шутка. Это эксперимент, – сказал тренер.
И тут меня охватил гнев:
– Ты сумасшедший! Ты скотина! Да вы все здесь сумасшедшие. Самоубийцы.
Вспомнила! Это же “Клуб самоубийц” Стивенсона. Они точно рехнулись. Но я-то здесь при чем? Меня-то как сюда занесло?
“Тренер” был невозмутим:
– Что ты так разволновалась? Ведь вы, журналисты, любите показать “проблему изнутри”. Вот и покажешь.
На первом же акте мой партнер сообщил, что он ВИЧ-положительный. Во мне все рухнуло. В голове – только одна мысль: что будет с дочкой?! Если я заразилась – вдруг ее заражу? А если умру?
Второй партнер, как и я, оказался меченым. Совершенно опустошенная, я упала в кресло. Налила стакан водки и выпила одним махом. Ко мне подошел молодой человек, протянул руку. Я невольно отстранилась: зачем? У меня уже было два партнера – хватит. Впрочем, он, наверное, тоже уже залетел, как и все эти ублюдки. Так что ни мне , ни ему терять нечего… Но оказалось, что до меня он опасных контактов не имел, и я у него была третьей партнершей.
– Дурак, зачем тебе это нужно было?
– Люблю риск, – ответил он с наигранной беззаботностью. – К тому же, это еще не факт, что я заразился. Я даже уверен, что нет.
Точный результат анализа возможен только через три-шесть месяцев. За это время в крови вырабатываются антитела, по которым и судят о наличии ВИЧ-инфекции.
Три месяца я находилась в жуткой депрессии. Думала только о том, что скоро умру. Я похоронила себя заживо. Работа не клеилась. Любимого оттолкнула от себя. Ради него. Пусть анализ пока ничего не показывает, но если вирус попал в организм, человек становится заразным практически мгновенно. Боялась подходить к дочке. За эти месяцы ни разу не обняла ее, не поцеловала. Знаю, что через поцелуй вирус не передается. Вижу, как не хватает ей моего тепла. Сердце рвется на части, а подойти не могу.
Через три месяца анонимно прошла тест на ВИЧ. Результат – отрицательный. Немного отлегло. Еще через три месяца повторила тест. Снова отрицательный результат. Вот теперь-то я, наконец, разревелась. Истово, навзрыд. Прижимала к груди мою бедную девочку, осыпала ее поцелуями, на коленях просила прощения. Ребенок испуганно смотрел на меня, ничего не понимая.
Слава тебе. Господи! Ты милосерден. Я больше никогда, никогда, никогда…
Прошло еще несколько месяцев. Я вела почти монашескую жизнь. Еще раз повторила анализ, чтобы не осталось никаких сомнений. Любимый человек вернулся ко мне. Когда мы после долгой разлуки оказались опять вместе, я приготовила презерватив (раньше мы ими не пользовались). Он удивился:
– Родная, как можно предохраняться от любви!
В прежние времена я была уверена, что он мне не изменяет. Он просто не способен вести двойную жизнь. Но сейчас – другое дело. Мы ведь так долго не виделись. Это у меня были особые обстоятельства, а он-то нормальный живой человек. Вполне естественно, что у него мог кто-то появиться.
Дальше последовали страстные и “искренние” уверения в том, что я “Такая Женщина (!), которую невозможно променять ни на какую другую”. Боже мой, ну кому из нас не хочется верить таким словам!
… Все было замечательно до тех пор, пока я не заболела воспалением легких. Попала в больницу. А когда выписывалась, лечащий врач сказал жестко, без предисловий: “Вы знаете, что у вас ВИЧ?”
Жестокие игры
Быть может, я вас разочарую. Но пора признаться, что ничего этого в реальной жизни не было. Была и есть дочурка, которую я очень люблю и никогда не позволю себе рисковать ее здоровьем. И еще была игра – не больше и не меньше. Так называемая ролевая игра на семинаре, которую провела негосударственная антиСПИДовская организация. Она длилась не много месяцев, а около трех часов.
Будучи человеком впечатлительным, я хорошо вошла в роль и действительно пережила все те ощущения, эмоции, о которых сейчас рассказала. Чтобы выразить их, пришлось немного пофантазировать, смоделировать возможную жизненную ситуацию. Пусть читатели простят мне эту ложь.
Так что же это была за игра и зачем? Затем, чтобы разрушить ложные стереотипы, которыми мы напичканы. Затем, чтобы не только головой понять, что такое СПИД, но и почувствовать это кожей. Только через голову уже не доходит.
… Конечно, ситуация, предложенная в ролевой игре (вечеринка, где все без разбору и без презервативов трахаются), в жизни бывает не так часто. Есть любители “клубнички” и острых ощущений, но большинство из нас к таковым не относятся. Но почему все эти люди не могли встретиться в разное время, в разных местах и полюбить друг друга? Вполне. А эта гипотетическая вечеринка была предложена для того, чтобы, спрессовав время и место, зримо увидеть, как в геометрической прогрессии распространяется инфекция. Из 11 игравших в цепочку ВИЧ-контакта попали пятеро! Конечно, это не значит, что все пятеро обязательно заразились, однако…
Разумеется, половые акты в игре были условными. Мы “совершали” их рукопожатием. И если у тебя уже был контакт с “ВИЧ-инфицированным”, ты должен был при каждом следующем рукопожатии незаметно поцарапать пальцем ладонь партнера.
В начале “вечеринки” было просто забавно, но Николай Недзельский, тренер в игре, сумел настроить нас на серьезный лад. И когда первый партнер поцарапал мою ладонь, мне действительно стало не по себе. Кстати, помимо тех эмоций, которые я описала в первой главе, я пережила еще одну, совершенно непредвиденную реакцию.
Помните, мой третий партнер оказался чистым. Когда во время рукопожатия я поняла это, я невольно вскрикнула от острого чувства вины. Да, это всего лишь игра, но я на несколько секунд почувствовала себя убийцей. Никогда не знаешь, как ты поведешь себя в экстремальной жизненной ситуации. Можно лишь предполагать, но это предположение может оказаться далеко от реальности. Мне же теперь кажется: случись такое на самом деле, я никогда не простила бы себя за то, что вольно или невольно так подвела человека. (Кстати, муки совести в нашем законодательстве не предусмотрены, зато предусмотрена уголовная ответственность даже за то, что вы кого-то подвергли риску заражения. Но об этом позже).
Психологи, работающие с ВИЧ-положительными пациентами, отмечают, что чувство вины на определенных этапах болезни появляется практически у всех. Человек чувствует себя виноватым из-за “плохого поведения”, повлекшего за собой “наказание”; из-за возможного участия в распространении инфекции; из-за принадлежности к гомосексуальной группе или наркозависимости.
Разумеется, это не единственная эмоция, которую испытывает человек, живущий с ВИЧ. Выделяют пять основных кризисных стадий, начиная с того момента, когда человек впервые узнает о своем статусе, и кончая терминальной (предсмертной) стадией. Во время кризисов больной переживает шок, потом тревогу и страх, депрессию, гнев и досаду, чувство вины и навязчивые идеи.
Мы узнали об этом позже, на семинаре. Удивительно, но во время игры все мы пережили те же эмоции. Конечно, не в “натуральную величину”. Было все: и шок, и страх, и досада. Были даже слезы. Две участницы, “анализы” которых оказались “положительными”, слишком въехали в роль – их душили самые настоящие слезы. Одна из девушек сказала, что как раз накануне прошла тест на ВИЧ, результата еще не знает, а тут эта игра и ей выпадает “плюс”.
Приговор или проблема?
Все играющие, конечно, по-разному реагировали на происходящее. Группа подобралась неоднородная. Среди нас были молодые и зрелые люди, студенты, социальные работники, врач, юрист, журналист. Мужчины, конечно же, оказались менее впечатлительными. Но это совсем не значит, что в реальной жизни у них всегда железные нервы. Молодой человек, с которым я “переспала”, внешне всю игру выглядел очень спокойным. Потом признался, что у него по спине пробежал неприятный холодок, когда он в числе “зараженных” оказался в центре круга и на него устремились взгляды “здоровых”.
Опыт показывает, что одно из самых тяжелых переживаний ВИЧ-положительных людей связано с отторжением их от общества. Если раскрывается врачебная тайна, что у нас происходит сплошь и рядом, ты становишься изгоем. Тебя “по собственному желанию” увольняют с работы (детей не принимают в школу, детский сад), от тебя шарахаются, как от чумы, даже друзья отворачиваются.
Для сравнения: вирус гепатита В в 100 раз более заразен, чем ВИЧ. Риск заражения при использовании игл после инфицированного пациента в случае ВИЧ – 0,5 %, в случае гепатита В – 30%.
Продолжительность жизни с ВИЧ-инфекцией при своевременной диагностике, профилактике и лечении оппортунистических заболеваний, противовирусной терапии может превышать 20 лет, как долго можно прожить с ВИЧ никто не знает, ведь эпидемия начилась совсем недавно. Сравните с раком. Или с тем же молниеносным гепатитом, дифтерией, когда человек может “сгореть” за считанные дни и часы. Кстати, ежегодно в России и странах СНГ от гепатита умирают тысячи людей. А основная часть заражений в последние годы происходит половым путем.
Но мы ведь не шарахаемся от этих людей. Мы не бьемся в истерике, когда нам ставят диагноз “дифтерия”. А выходя ежедневно на улицу, не трясемся от страха, что вдруг упадет на голову кирпич. Никто из нас не знает (с диагнозом, без диагноза), сколько ему отпущено. Но каждый знает, как он хочет, как может, как должен прожить этот срок.
…У всех “зараженных” в нашей игре тренер спрашивал: “Что ты теперь будешь делать? Скажешь ли кому-нибудь о своем статусе?” Двое ответили: ни за что никому не скажут. Одна девушка рискнула бы поделиться с родителями, но если ее не поймут, возможно, покончит с собой. Молодой человек сказал, что для начала вдрызг напьется…
Мысли о суициде на том или ином этапе возникают у большинства ВИЧ-положительных, но лишь единицы приводят собственный приговор в исполнение. При этом среди людей, живущих с ВИЧ, распространены депрессии, алькоголизм и другие зависимости.
Пожалуй, наиболее достойный ответ дал участник игры – врач по профессии:
– Я работаю с ВИЧ-положительными и хорошо знаю, что это такое. Я бы не хотел оказаться на их месте, но если… Сначала я бы съездил на рыбалку – успокоился. Может быть, взял с собой товарища по несчастью. Родителям вряд ли скажу, а вот своим друзьям-врачам – обязательно. Знаю, что они помогут. Вел бы очень здоровую жизнь, укреплял бы иммунитет. Глядишь, ученые что-нибудь придумают.
Для справки. ВИЧ – самый молодой из известных вирусов, но наиболее изученный. Уже через 4 года после его открытия появились первые противовирусные препараты. Еще через несколько лет созданы противовирусные препараты нового поколения, при широком применении которых смертность вследствие СПИДа сокращается в несколько раз.
Кто виноват?
Желание найти виноватого прочно сидит в нас. Даже законодателей оно не покинуло, когда они принимали антиСПИДовский закон. Так вот, по нашему закону, ВИЧ-положительный несет уголовную ответственность за то, что он кого-то заразил или хотя бы поставил в опасность заражения. На первый взгляд кажется, что все правильно. Но из этого следует, что тот, кто ведет бесшабашную половую жизнь, прекрасно зная, что вирус ходит рядом, не ответственен за собственное здоровье.
Почему, собственно, ВИЧ-положительный должен сообщать партнеру о своем статусе? Даже родные, близкие люди не всегда готовы правильно понять. А если это не жена (муж), а любовница, возлюбленная? Где гарантия, что она (он) не растрезвонит об этом? И тогда прощай доброе имя, любимая работа, друзья, родной город – все то, чем жив человек.
Существует довольно распространенное мнение, что смертельно больные люди озлобляются на весь белый свет и готовы специально заражать всех подряд. Глубочайшее заблуждение. Конечно, в семье не без урода, но чтобы стать таким уродом, вовсе не обязательно заражаться ВИЧ или какой-то другой инфекцией – тут другая болезнь. Опыт же показывает, что большинство ВИЧ-положительных как раз очень ответственно к этому относятся, но убедить своих партнеров удается не всегда.
ВИЧ-положительный гей, о статусе которого его окружение не знает, рассказывал, что каждый раз битый час уговаривал партнера надеть презерватив. Но однажды в середине акта партнер сбросил “резинку” и продолжил свое дело. “Ну раз так хочешь, дурак, на! – подумал я со злостью и с тех пор уже никого не уговариваю, только предлагаю презерватив: хочешь – пользуйся, не хочешь – твои проблемы”. Так кто в этой ситуации виноват? Что, этот страстный партнер никогда не слышал о СПИДе?
А порой люди сознательно идут на риск, но это уже совсем другая ситуация. Недавно прокуратура Санкт-Петербурга возбудила уголовное дело по ст. 122 УК РФ против ВИЧ-положительного, который “поставил в опасность заражения” свою гражданскую жену И. Женщина знала о статусе своего возлюбленного и все же захотела от него ребенка. Все обсудили вдвоем и решили рискнуть. Им повезло: желанная беременность наступила и женщина при этом не заразилась.
Вроде бы, все в порядке, но кто-то из СПИД-центра, где наблюдается пара, раскрыл врачебную тайну – и против мужчины возбудили дело: мол, раз есть беременность, значит, был прямой незащищенный контакт, то есть опасность заражения, что влечет за собой уголовное наказание. Не будем сейчас говорить о неприглядной роли медиков в этой истории, здесь нужен отдельный разговор, но очевидно, что данная буква закона прописана чрезвычайно несуразно и негуманно. Бедную беременную женщину буквально затаскали следователи, а она твердит свое: “Оставьте меня в покое. Я вправе сама решать свою судьбу – кого любить и от кого иметь детей”.
Возможна и такая постановка вопроса: а почему бы ВИЧ-положительному вообще не отказаться от секса? Добровольно, конечно. Что в этом страшного? Миллионы людей спокойно живут, отказавшись от тех или иных привычек: от алкоголя, сахара, мяса и т.д. Еще до семинара мы спорили об этом с Николаем Недзельским. Я настаивала, что именно на это и надо ориентировать ВИЧ-положительных и лично я бы именно так и поступила. Николай возражал:
– Не забывай, что большинство ВИЧ-положительных – люди молодые и для них секс – и физическая, и психическая потребность. Отказываться от него не лучший выход. Я много раз замечал: тот, кто категорически запретил себе сексуальную жизнь, угасают буквально за год-полтора. Тот, кто живет полнокровно, гораздо дольше чувствуют себя здоровым.
… По сценарию игры мне досталось две роли. Вторая – роль женщины, которая ведет довольно осторожную, почти целомудренную жизнь. Муж у нее – единственный мужчина, она у него – тоже единственная. И вдруг – положительный анализ. В чем дело? Кто виноват? И никто, и оба. Возможно, муж был инфицирован задолго до их встречи, но не подозревал об этом, ведь первые признаки недомогания могут появиться порой через несколько лет. И если ты не относишь себя к известным “группам риска”, то и не бегаешь регулярно сдавать анализы. Специалисты называют это чувством “ложной защищенности”.
Если вы помните, первые вспышки инфекции были зарегистрированы среди мужчин-гомосексуалов, затем к ним присоединились потребители наркотиков, гетеросексуальные женщины. Сегодня в мировой статистике такое понятие, как “группа риска” отсуствует. По мнению экспертов ВОЗ, все население подвержено риску в равной степени.
Так что все мы сегодня рискуем одинаково, только не хочется в это верить и соответственно поменять свое поведение, позаботиться о собственной защите, наконец, регулярно и добровольно проходить тестирование на ВИЧ. Проще искать виноватых и загонять их, как диких зверей. Или засунуть голову в песок. Весьма уязвимая поза, но для членов клуба самоубийц самая подходящая.
Запишите меня добровольцем
Когда трехдневный семинар закончился, его участникам раздали анкеты. Там было много вопросов, в том числе такие: изменилось ли твое отношение к проблеме СПИДа? Хочешь ли ты изменить свой образ жизни, в частности, сексуальное поведение?
Большинство ответили, что постараются максимально уменьшить риск заражения. Те, кто ответил, что не считает нужным изменить свое сексуальное поведение, видимо, считают его безупречным. И это вполне может соответствовать действительности. Но вот что написала одна из участниц: “Раньше, размышляя об опасности СПИДа, я имела в виду только себя и мужа. А сейчас вдруг подумала: моему сыну семь с половиной лет – пора уже и ему начинать как-то объяснять”.
Две девушки-студентки написали, что хотят стать добровольцами какой-нибудь миссии милосердия и помогать ВИЧ-положительным. Одну из них, Ольгу, я попросила объяснить свое решение и вот что услышала:
– Я случайно попала на семинар. За компанию. До этого, конечно, имела некоторое представление о СПИДе, но меня это, честно говоря, не трогало. Самое сильное впечатление произвел документальный фильм, где больные рассказывают о себе, о своей боли и одиночестве. А потом нам сообщили, что большинства из этих людей уже нет в живых. Больше всего жалко мальчишку лет 9-10 – сверстники бьют его, издеваются. Мне так захотелось оказаться с ним рядом.
Большинству из нас кажется: СПИД – это, конечно, очень страшно, но это где-то далеко, где-то в Америке, в Африке, где-то в лабораториях и пробирках, но не у меня. Как же мы беспечны! И эта беспечность нам может стоить жизни. Конечно, совсем не обязательно поголовно вступать в ряды сестер милосердия (для этого нужно как минимум быть милосердным). Но позаботиться о себе, о своих близких, о своих детях и внуках должен каждый из нас сам.
По материалам aids.ru
