Чем этическая проблема отличается от вирусологической, как честно рассказать партнеру о ВИЧ-статусе и почему криминализация способствует только мести. Обо всем этом — монолог Александра Н.
«Я думаю, что у каждого должен быть выбор: оставаться в отношениях или нет, когда внезапно оказались не только вы вдвоем, а с вами третьим поселился ВИЧ. Но я категорически не согласен с типичной моделью реализации этого права: «ты скажи, а мы подумаем». Нужно быть честным и говорить то, что подразумевается: «ты скажи, а мы сбежим».
Мало того, что в этой ситуации у ВИЧ-положительного нет возможности как-то повлиять на сохранение отношений, но это также полностью лишает ВИЧ+ права на сохранение тайны своего диагноза. Ведь в отличие от медицинских работников, простые граждане, в том числе и сексуальные партнеры, законодательно не обязаны сохранять чужую тайну диагноза. Когда-то я сам думал: сбежать или не сбежать, после того как узнал о ВИЧ-статусе партнера. Когда-то я сам, получив свой «плюс», мучительно ждал соответствующего решения человека. Помню и ярость, которая охватывала меня, когда за моей спиной шушукались о моем статусе люди, с которыми я даже не был знаком. Пока народ будет шарахаться от ВИЧ и сбегать от нас, как от чумных, ни один вменяемый человек в нашем современном мире не будет раскрывать свой статус.
Получается, надо молчать о своем статусе и заражать? Конечно же, нет! С самого начала я предлагаю разделять сообщение о своем статусе от процесса передачи ВИЧ. Типа, мухи отдельно, котлеты отдельно. Все-таки вопрос о том, говорить ли о своем статусе — это этическая проблема, а передача ВИЧ — вирусологическая.
Этические вопросы всегда очень сложны. Лично для меня сокрытие от любимого человека своего статуса — это не просто безнравственный поступок, это подлость. С трудом представляю, как после такой подлости можно надеяться на сохранение хороших семейных или хотя бы партнерских отношений. Я вряд ли когда-нибудь смог бы простить человеку такую подлость. Мой партнер мне сказал о наличии у него вируса через пару недель после нашего знакомства, и наша любовь продлилась год, но это не спасло меня ни от ВИЧ, ни от долгой нелюбви к нему. Сейчас я понимаю: если не умеешь хорошо расходиться, не умеешь признавать свои ошибки в отношениях, то ненавидеть второго будешь все равно, а повод всегда найдется. Подлость, связанная с сокрытием статуса, — очень хороший повод.
Сокрытие статуса не приводит к передаче ВИЧ, к его передаче все же имеет отношение множество иных факторов, основной из которых — наличие или отсутствие барьера для вируса. Я никогда не хотел, чтобы на мою жизнь влияли чьи-то морально-этические установки, ведь на них я, в свою очередь, никак влиять не могу. Я могу всегда использовать презервативы и не допускать проникновения без презерватива. Это именно то, на что я могу влиять, то, за что каждый из нас может взять ответственность в первую очередь сам перед собой. Безусловно, презерватив не дает гарантии, ведь он может порваться при неправильном использовании, как это произошло в моем случае. Безусловно, почти невозможно в чем-то убедить партнера, если он привык добиваться своего, давя на вас эмоционально или используя физическую силу.
К тому же сейчас есть еще способ контролировать ситуацию: таблетки доконтактной профилактики (PrEP) позволят обезопасить себя при контакте с ВИЧ-положительным партнером, это особенно ценно для дискордантных пар.
Статью УК о передаче ВИЧ придумали зашоренные советские законодатели, даже не попытавшиеся разобраться в сути вопроса. Повторюсь, строить отношения, не сказав о наличии ВИЧ, — с моей точки зрения, подло. Но безнравственный поступок не может находиться в правовом поле, а значит, не может быть основанием для уголовного преследования. К тому же если вы внимательно прочитаете трактовку статьи УК РФ, то узнаете, что в нашей стране предполагается наказание не за сокрытие ВИЧ-статуса, а за сам факт вступления в половую связь человеком, стоящим на диспансерном учете в СПИД-центре. Если вы сказали о своем ВИЧ-статусе партнеру и смогли это доказать в суде, то вас все равно при наличии заявления осудят: посадить не смогут, но судимость все же будет. К тому же путь от скамейки потерпевшего до «аквариума» подсудимого бывает очень коротким: однажды, после объявлении приговора по этой статье, судья сказала заявителю: «Теперь он в тюрьме, но мы внимательно следим за вами — вы следующий».
Я всегда был категорическим противником существующей статьи в УК и много раз участвовал в судебных процессах по этой статье в качестве общественного защитника. Все судебные дела, которые я изучал, были или попыткой «потерпевшего» свести счеты с обвиняемым, или попыткой чиновников «взять эпидемию под контроль», страхом наказания «убедить» ВИЧ-положительных отказаться от секса. Способ контроля оказался не самым успешным: эпидемия продолжает развиваться. Ни один «потерпевший» в результате принятого решения суда по этой статье не стал ВИЧ-отрицательным. А вот счеты сводить удавалось успешно, хотя я еще не видел ни одного выигравшего суд, кто получил бы моральное удовлетворение.
Никого не хочу осуждать, особенно за его точку зрения, но перед тем, так страстно взывать к уголовной ответственности «заразивших» и тем более подавать заявление на своего партнера, предлагаю очень серьезно подумать над следующими вопросами:
Знаете ли вы истинные причины, почему ваш партнер, который, вероятно, любил вас, умолчал о своем статусе? Сделали ли вы все, чтобы не получить ВИЧ, или уповали на «авось»? Вы были ответственны по отношению к своему здоровью и здоровью своего партнера: прошли полное обследование, сообщили ему о всех имеющихся заболеваниях? Вы всегда были сторонником использования барьерных методов контрацепции и делали все, чтобы не допускать незащищенных контактов? Действительно ли вы взываете к справедливости или просто хотите отомстить?
Если на все вопросы у вас есть однозначный положительный ответ, то вам действительно нужно обратиться в суд, в таком случае передача ВИЧ была возможна лишь при насильственных отношениях. Но если нет однозначного «да», то есть и ваша ответственность за то, что с вами произошло. Это значит, что решение суда вам не принесет облегчения. В этой случае целесообразнее было бы провести доскональную работу над своими ошибками, чтобы в будущем никакие умопомрачительные «принцы», со временем превращающиеся в блеющих козлов, не могли рисковать вашей жизнью. Также было бы здорово, если бы вы смогли его простить, потому что ненависть — чувство, которое негативно сказывается именно на вас, а не на нем, оно мешает нормально жить именно вам.
Долгое время меня изнутри грызла обида: за то, что он не сразу сказал, не позволив сбежать; за то, что был столь опрометчив, не отследив целостность презерватива; за то, что оставил меня с вирусом один на один. Двенадцать лет понадобилось мне, чтобы простить его. Столько же времени понадобилось ему, чтобы попросить у меня прощения».
