«Что вы будете чувствовать и делать, если случится самое страшное?» – это вопрос, который мне задала кризисный консультант, когда я обратился за консультацией 24 февраля.
Это вопрос, который в начале вынес меня в точку невозможных страха и боли, и я сказал, что не хочу и не могу сейчас это представлять и об этом говорить. Но то, что этот вопрос был мне задан, помогло мне, пусть на секунду, посмотреть в глаза своему страху.
Да, я в безопасности на другом континенте, но каждый мой день сейчас – это общение с дорогими для меня людьми в Украине, России и теми, кто смог бежать из этих стран. Каждый человек сейчас делает то, что может для того, чтобы поддержать тех, кому сейчас это необходимо. У всех разные возможности. И некоторые люди совершают, казалось бы, невозможное, чтобы помочь другим. Но ценна любая поддержка, даже та, которая воспринимается как очень малая или незначительная – для кого-то именно она оказывается тонкой ниточкой к жизни, к тому, чтобы сохраниться во всём происходящем.
С первого дня, я написал своим близким в Украине, что они могут писать мне о любых своих чувствах и мыслях. Любые – в том числе чувствах ненависти и ярости. Я умею контейнировать чувства других, меня этому специально учили. Поэтому то, что у кого-то может вызвать ответный гнев, ярость, желание защититься или вступить в спор, у меня не вызывает, если я сознательно включаю у себя эту опцию. Мне важно признавать чувства моих близких и быть с ними виртуально рядом.
Но я не бесконечен. В первый же день я напрямую спросил свою любимую тётю поддерживает ли она действия Российских властей. Она прислала большой ответ, который состоял из повторения пропагандисткой лжи и её согласия с этой ложью. В ответ я написал, что прекращаю сейчас с ней общаться: у меня нет ресурса её переубеждать – я знаю, это бесполезно. Но и продолжать с ней общение, делая вид, что ничего не происходит, я не могу.
И каждый день, начиная с 24 февраля, я по капельке продолжаю смотреть в глаза своим страхам.
Что я буду чувствовать и делать, если кто-то из моих любимых людей в Украине погибнет?
Что я буду чувствовать и делать, если Россия окажется полностью изолированной от остального мира и репрессии в ней усилятся?
Что я буду чувствовать и делать, если мои близкие, живущие с ВИЧ, в Украине или России окажутся без терапии?
Что я буду чувствовать и делать, если репрессиям будут подвергнуты мои любимые и близкие люди, находящиеся в России?
Что я буду чувствовать и делать, если это начало Третьей мировой войны?
Это не все вопросы, которые я себе задаю. Но это те вопросы, которые для меня определяют «самое страшное». И это важно, что изначально мне этот вопрос был задан специалистом в безопасном контексте. Это помогает мне воссоздавать этот контекст в моём внутреннем мире, когда я продолжаю задавать себе эти вопросы. И это важно: не задавать себе эти вопросы, если у вас нет какой-то опоры, потому что без опоры человек может провалиться в собственную психологическую бездну.
«Cамым ценным в этих условиях оказываются человеческие отношения»
В эти дни я постоянно повторяю сам себе слова Молитвы о душевном покое: «Вселенная, дай мне разум и душевный покой, принять то, что я не в силах изменить; мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Повторяя слова этой молитвы, смотря в лицо своим страхам и отвечая на эти вопросы, я нахожу возможности для того, чтобы что-то делать здесь и сейчас.
И иногда «делать» означает не делать.
Например, не засорять информационное пространство своей «аналитикой». «Аналитикой» в кавычках, потому что я отдаю себе отчёт в том, что сейчас любая «аналитика» любых «экспертов» происходит из пространства их собственного и коллективного незнания и фактически является механизмом психологической рационализации, чтобы справиться с собственными невозможными чувствами – бессилия, тревоги, страха, фрустрации, гнева, ярости и т.д. Как говорил Сократ: «Я знаю, что я ничего не знаю, но другие не знают и этого».
Другие активисты меня всегда обвиняли в излишнем пессимизме. Но то, что происходит сейчас многократно превосходит все мои самые пессимистичные ожидания. Реальность, как всегда, оказывается страшнее прогнозов. К катастрофе никогда невозможно подготовиться заранее. Конечно, если вы не являетесь сотрудником ведомств, которых специально обучают работе в условиях катастроф.
Но даже если вас специально не обучали навыкам выживания, все мы знаем, что самым ценным в этих условиях оказываются человеческие отношения, связи людей друг с другом, человеческое доверие – всё то, что формируется между людьми в сообществах, и то, что составляет живую силу сообществ. Именно поэтому в СССР уничтожали любые сообщества, а также сеяли семена недоверия и страха, поскольку было неизвестно, кто из твоих знакомых окажется доносчиком. «Разделяй и властвуй» – принцип, который работал во все времена.
Поэтому сопротивление катастрофе состоит в том, чтобы поддерживать друг друга – сейчас и в дальнейшем, «если случится самое страшное» – это единственное, что есть у всех нас. И не дать это у нас отнять в наших силах.
Автор: Тимофей В.Созаев
(телеграм-канал Заметки на полях)
