Репрессии против ЛГБТ-людей в России подаются под соусом заботы о традиционных ценностях и противостояния тлетворным трендам современности. Образ квир-человека теперь можно рисовать только чёрной краской, а гомосексуальность в представлении пропаганды всегда находится где-то рядом с педофилией и зоофилией (а сейчас рупоры уже дошли до некрофилии и сатанизма).
Правда, если бы поборники русского консерватизма лучше учили историю, они бы увидели, насколько традиции бывают изменчивы. Сегодня они полезны и востребованы в обществе, помогают передавать опыт между поколениями и делают, например, из мальчика мужчину. А завтра это уже нечто отвратительное, социально недопустимое и уголовно наказуемое.
И раз уж пошла такая тема, возьмём для иллюстрации педерастию. Нет, это не ругательство и не диагноз, а социальная практика, пережившая тысячелетия. Вполне себе традиционная ценность, которая в свое время была полезна и востребована, но изжила себя и превратилась в преступление. Попробуем разобраться, как и почему это произошло.
Истоки
В Древней Греции педерастия (любовь к мальчикам) была настоящим социальным институтом. Формой педагогических, а иногда и романтических или даже сексуальных отношений между юношей и взрослым. Выполняла она воспитательную функцию. Так, на опытного любовника молодого человека ложилась задача его обучения и приобщения к военной дисциплине.
Детали разнятся в зависимости от ценности конкретной рассматриваемой территории. В Спарте первоочередной задачей была именно военная подготовка подопечного, а в Афинах больше внимания уделялось спорту, философии и изящным искусствам. Но везде это была форма элитарного воспитания для тех, кто мог её себе позволить.
Мальчик вступал в такие отношения в возрасте 12-14 лет с согласия своего отца. В таком же возрасте и девочек выдавали замуж. Так как социальные роли тогда во многом определялись физиологией, это было возрастом согласия. Правда, некоторые законодатели были озабочены темной стороной педерастии, а это вовлечение малолетних в проституцию и насилие, в том числе и сексуализированное, со стороны взрослого. Но традиция процветала на протяжении веков, в то время как гомосексульность двух взрослых мужчин порицалась куда сильнее.
Примером идеализированных педерастических отношений в древнегреческой “массовой культуре” может служить изложение Феогнидом похищения Зевсом Ганимеда. У древних греков концепция похищения не была порицаемой. Зевс был покорен красотой Ганимеда, украл юношу и оставил у себя на Олимпе. Бог сделал своего возлюбленного бессмертным, даровал ему вечную молодость и сделал его виночерпием у богов. Процесс превращения из смертного человека в бессмертного и есть символ развития, даруемого старшим партнером. Тут и социализация: Зевс вводит Ганимеда в общество тех, кто теперь с ним почти на равных. Стоит отметить, что не все согласны с трактовкой Феогнида, однако она довольно популярна.
Кульбиты морали
Принято считать, что перемены в отношении к этому вопросу пришли вместе с христианством с его жёстким моральным каркасом. На деле всё сложнее. Христианская мораль была сформирована не столько ветхозаветными текстами, сколько неоплатониками и стоиками, многие из идей которых привнёс в молодую религию апостол Павел. Будучи монотеистическим культом, христианство оказалось удобным инструментом для управления крупными территориями на тоталитарных началах. Отныне любые «местные традиции» могли стать ересью и преступлением, если не вписывались в универсальные правила.
Так что, и относительная толерантность к гомосексуальности, и, тем более, поощрение педерастии ушли в прошлое. Однако традиция передачи знаний взрослыми молодым оставалась крайне важной. Но так как средневековое общество было более раздробленным и примитивным, внутрисемейного опыта передачи знаний и навыков от отца к сыну оказывалось достаточно. Там же, где очаги цивилизации сохранялись (монастыри, первые университеты, некоторые аристократические семейства), там, пусть и подпольно, педерастические практики продолжали применяться.
Уже в эпоху Возрождения эти практики вновь начинают выходить из подполья. Известно об отношениях Леонардо да Винчи со своими учениками: он выступал для них не только учителем в классическом понимании этого слова. Он был путеводителем, близкие (не обязательно сексуальные) отношения усиливали связь художника с подопечными, что, в свою очередь, усиливало то, как те воспринимали знания.
Новое время с его душным морализаторством вновь загнало практики взаимоотношений мужчин-учителей с их учениками-юношами в самые тёмные закоулки цивилизации. Казалось, что уже навсегда: ставший глобальным мир, регламентация всего на свете, диктат позднего христианства определяли настоящее и будущее человечества.
Ренессанс педерастии
Но в конце XIX и начале XX веков научные исследования античности вернули моду на всё древнегреческое. Побочным эффектом стал некоторый «ренессанс педерастии», оставивший отпечаток в искусстве Серебряного века. Подобные отношения имели место по всей Европе, рассмотрим нашу родную Российскую Империю.
Первая в истории России повесть на гомоэротическую тематику “Крылья” за авторством Михаила Кузьмина была опубликована в 1906 году. В ней идет повествование о Ване Смуровым, юноше из глубинки, который учится в петербургской гимназии и о его знакомстве с Ларионом Дмитриевичем Штрупом.
Он — богатый эстет, становится наставником молодого человека, прививает ему чувство прекрасного, открывает для него мир классического, романтического и античного искусства. О гомосексуальности Штрупа знает все светское общество и не считает это постыдным. У Вани формируется привязанность к Лариону Дмитриевичу, но когда находит у того дома секс-работника-банщика, в ужасе убегает и уезжает домой, в деревню. Там у него появляется достаточно времени чтобы все обдумать, размышлять о любви, греховности и “блуде” с помощью местных и приехавшего преподавателя греческого языка Даниила Ивановича. Когда одна из деревенских женщин пытается его изнасиловать, Ваня бежит к Даниилу Ивановичу, тот устраивает им поездку за границу — в Италию. Здесь они случайно пересекаются со Штрупом и Ваня вновь начинает с ним общаться, признает, что зря тогда сорвался. И вот Ларион предлагает Ване отношения, говоря, что уезжает, и дает юноше право решить, ехать с ним или не ехать, и написать об этом в записке. Тем, что Ваня пишет “Я еду с вами”, заканчивается повесть.
Важно оговорить, что в этом произведении нет ни одной сексуальной сцены, у Вани со Штрупом нет намека на сексуальные отношения. Роль Штрупа — быть духовным наставником молодого человека, приобщить к прекрасному, научить рассуждать и делать выводы, принимать решения. Также Ларион объясняет Ване, что испытывать влечение к человеку своего пола — нормально, помогает для юноши снять с этой темы табу и смочь принять это в себе. Штруп помогает Ване развиться и сформироваться как личности. Интимные отношения героев вновь выступают как инструмент передачи знаний и опыта.
Смерть традиции
Затем человечество пережило две мировые войны, волну деспотий, второй демографический переход, смену нескольких технологических укладов, и это изменило всё. Знание стало массовым, обучение — конвейерным. Информатизация привела к переизбытку доступных знаний, обесценив их передачу по вертикали от старшего к младшему.
По мере снижения рождаемости, ценность каждого ребёнка возрастала, и вот уже возраст сексуального согласия перемещается к 18 годам, а период инфантильности у многих длится и до 30 лет. Целью семьи и общества стала защита ребёнка от всего потенциально вредного. Из пустого сосуда, который надо наполнить, он превратился в объект избыточной заботы и постоянного страха. Мы вступили в эпоху гиперопеки и разрушения привычных социальных связей.
Именно это, а не общественная мораль и традиции сделали педерастию столь омерзительной в восприятии современного человека. Образ грязного педофила, калечащего юное тело и душу, затмил образ древнегреческого философа, передающего свою мудрость в том числе и весьма специфическими способами. Прозрачность современного цифрового общества практически не оставила тёмных уголков, где практики педерастии всё ещё возможны. И они остались в наиболее закрытых и архаичных структурах: монастырях и школах-интернатах. Впрочем, и там они не выполняют исконной функции, а лишь служат источником удовлетворения грязных желаний мужчин, пользующихся абсолютной властью над подопечными.
Судьба традиционных ценностей
Так одна вполне себе традиционная ценность прошла путь от зарождения в силу необходимости до полного вырождения. Педерастия появилась, чтобы старшее поколение могло передавать молодому свои знания и воспитывать юношей. Затем она теряла сексуализированность, сохраняя функцию помощи во взрослении. Затем она стала ненужной и даже недопустимой, потому что защита прав ребёнка (даже такого, который тысячу лет назад считался давно уже взрослым) стала краеугольным камнем современного общества.
Это естественный процесс, своеобразная эволюция, которой важно не противодействовать, ведь она приводит к оздоровлению общества, его совершенствованию. А теперь стоит вспомнить и про другие традиции. Например, патриархальную семью, где муж всему голова, а насилие может быть элементом управления. Или патриотизм как примат интересов государства над интересами индивида, обязательная служба в армии, священность власти.
Насаждая эти “традиционные ценности”, российская власть отказывает им в праве на погребение, обрекая всё общество на гниение заживо. Если какая-то социальная практика по естественным причинам начинает отмирать, но её пытаются гальванизировать и искусственно насаждать, то это отравляет весь социум. Все ценности, даже ещё вполне актуальные, превращаются в убогие подобия самих себя, в пародию на подлинную жизнь. Несмотря на все трудности, человечество движется вперёд. Забота об угнетённых и стремление к разнообразию помогает двигать прогресс и преумножать благосостояние людей. Но российское государство в своём стремлении продлить себя в новых поколениях, ведёт себя как престарелый надсмотрщик-педофил в школе-интернате. Оно тешит своё самолюбие и удовлетворяет похоть своих вождей, калеча юные тела и души.
Лев Соколинский
