Как кузница кадров оплота Империи едва не превратилась в рассадник порока под носом у Государя
У всех на устах скандал с самарским министром молодежной политики. Быть геем в современной России опасно в лучшем случае для карьеры, а то и для жизни. Причем достаточно одного только подозрения или доноса. Впрочем, так было если не всегда, то на протяжении последних полутора веков — точно. В рамках исторической рубрики мы решили откопать ещё один скандальчик столетней давности. Тоже с доносами и разрушенной судьбой. Только на этот раз он случился не в гражданском секторе, а в гордости и опоре державы — Императорском Его Величества флоте!
Эпоха перемен
Разумеется, флот всегда и везде был рассадником самой отборной гомосятины. Несколько десятков сильных мужчин, запертых в маленьком и весьма хрупком ограниченном пространстве не просто ведут общий быт, но и скреплены множеством самых разных связей и зависимостей. Это не говорит о том, что каждый корабль был рассадником порока и все моряки любили друг друга в самом физическом смысле. Но гомосексуальное поведение на флоте было, скажем так, исторически распространено. Особенно это касалось тех сфер и профессий, когда некоторые моряки были не на виду у товарищей и имели возможность уединиться.
Именно о такой категории и пойдёт речь. После окончания Крымской войны 1853 – 1856 годов наступила эпоха перемен для Российского Императорского Флота, когда пришлось отказаться от старых методов и парусного флота. Вместо “медленных войн” пришло время нарезного оружия и броненосцев, что потребовало новых стратегий и оборудования. Россия взяла курс на развитие программы строительства паровых судов и броненосцев, требуя новых специалистов для обслуживания современных силовых установок.
Именно для подготовки молодых кадров для паровых кораблей и основали Школу кочегаров в 1868 году в Кронштадте. Там учили кочегарному и трюмному делу. В 1885 году на базе этой школы открыли Машинную школу Балтийского флота, готовили унтер-офицеров машинного и кочегарного отделений парового флота. Постепенно увеличивалось количество специальностей: добавилось обучение на матроса-механика для обслуживания машин и механизмов кораблей. Эти специалисты станут неотъемлемой частью развивающегося флота и сыграют ключевую роль в дальнейшей его истории. Но не обошлось и без скандала!
Кочегарь меня, кочегар!
Случился он в разгар Первой Мировой войны и незадолго до того, как империя вместе с флотом прекратила существование. Разумеется, бывало подобное и раньше, но этой истории повезло дожить до наших дней благодаря статье “Следственное дело о мужеложстве в машинной школе Балтийского флота в 1916 г.” доктора исторических наук Д.В.Левинцева.
2 февраля 1916 года командиру линейного корабля “Слава” поступил скандальный рапорт от лейтенанта Рыбаковского. К тому обратился ученик машинной школы Балтийского флота Григорий Захарчук. Юноша рассказал о домогательствах со стороны его ротного командира капитана 2-го ранга В.Г.Петрова 5-й. Цифра означает служебное положение среди однофамильцев.
Как поведал Захарчук, Петров вызвал его по телефону из школы в свою частную квартиру якобы по служебному делу. Когда Григорий пришел, дверь в квартиру оказалась открыта, а Петров лежал в кровати. Капитан заявил, что не вызывал юношу, а когда тот собрался уходить, молил того остаться. Петров предложил Захарчуку сесть на стул, что стоял у кровати, но получил отказ. Тогда Петов схватил Захарчука за руку, притянул и начал целовать в губы, но молодой человек убежал. После этого Захарчука отчислили из школы, как и другого отвергшего приставания Петрова, Артемия Лихуту.
Рассадник порока
Делом занялся военно-морской следователь Кронштадтского порта полковник Сокольский. Для начальства он сразу заявил, что следственное дело непосредственно влияет на престиж флота. Если газеты прознают, о скандале узнают все, репутация морских войск будет запятнана.
Сокольский поместил всех фигурантов под арест и занялся индивидуальными допросами. О домогательствах рассказало множество нижних чинов флота, но Петров утверждал, что ничего не знает о подобных инцидентах.
Однако следователи установили, что с 1 января по август 1915 года Петров занимал должность командира 4-й роты машинной школы Балтийского флота. Именно в этот период он совращал своих подчиненных на частной квартире. Назвали имена четырех потерпевших: машинист 1-й статьи Павел Щетинский, машинист 1-й статьи Константин Пузанов и уже упомянутые матрос 1-й статьи Артемий Лихута и матрос 1-й статьи Григорий Захарчук. Во указанное время эти четверо учились в машинной школе и были юнгами. Щетинского и Пузанова Петров даже смог склонить к сожительству. Одним из вещественных доказательств послужили визитные карточки от 8 и 22 октября 1915, на которых Петров просит начальника машинной школы пригласить к Петрову на квартиру Щетинского:
“Ваше высокопревосходительство!
Нельзя ли на сегодняшнюю ночь с 8 на 9 октября 1915 назначить дневальным Павла Щетинского, а завтра 9 октября его для указаний отпустить ко мне на квартиру”.
1 апреля 1916 года следователь по делу Сокольский вынес вердикт “виновен” в отношении Петрова. 4 августа Петров подал прошение об отставке по болезни, его удовлетворили мгновенно. Военно-морской суд приговорил его к уголовной ответственности по статье о мужеложстве, и уже 12 августа Сокольский представил рапорт об успешном завершении дела. Дальнейшая судьба участников этой истории теряется в дыму Революции.
Частный случай
Этому скандальному делу вполне могли не дать ход, замять. Ведь пострадавшие – всего лишь низшие чины, а преступник – старший офицер. К тому же, скандал здесь куда опаснее самого события. Да и мало ли геев в армии вообще и флоте в частности! Нашими героями уже становилось многие гомосексуалы разных чинов: генералы, адмиралы и многие другие.
Так почему же это следственное дело довели до приговора? Причина отнюдь не в сочувствии пострадавшим, но в последней отчаянной попытке поправить пошатнувшийся престиж императорского флота. В боях он не блистал, зато бунты случались всё чаще? и дисциплина уже шла вразнос. Вот и устроили образцово-показательный процесс для внутреннего пользования. Всё как в современной России — накажи одного, чтобы миллионы боялись.
Текст: Лев Соколинский
