Часто мы привыкли говорить о каминг-ауте со стороны тех, кто доверяет рассказать о своей идентичности близким – однако у этого действия есть и обратная сторона
Мало кто говорит о родителях, родных, друзьях и близких, которым квир люди доверяют эту крайне уязвимую часть себя. Меня зовут Денис Богданов и в этот раз мне захотелось собрать истории родителей и близких ЛГБТК+ людей о каминг-ауте и процессе принятия со стороны тех, для кого «вышли из шкафа».
Честно признаться, у меня было простое ожидание, что мы не сможем собрать достаточно историй на эту тему, чтобы хватило на целый материал. И я невероятно счастлив, что мои ожидания не оправдались.
Те истории, которые вы прочитаете ниже – пробираются глубоко под кожу, затрагивают незнакомые для многих из нас чувства и возвращают к осознанию, что где-то там в мире есть люди, которые безвозмездно, искренне любят своих детей и родных несмотря ни на что. Некоторые из этих историй вызвали у меня слезы счастья за тех, кому посчастливилось родиться в принимающих семьях.
Читая эти текст ниже и не имея подобных примеров в своей личной жизни, помните, что каждый из нас способен научиться любви и поддержке прежде всего от самих себя. Ваш путь не означает, что вас не полюбят и не примут другие люди. Иногда эту семью можно обрести там, где совсем этого не ожидаешь.
*отдельно хочу сказать огромное спасибо всем участникам этого материала, кто решился рассказать свою историю, ваша любовь дарит невероятную надежду
Возраст ≠ стереотипы и предубеждения
Вероника, 64 года – сын, гей
Меня попросили рассказать о своем отношении и принятии ориентации своего сына. Начну по порядку.
Я являюсь куратором в одном из музеев Москвы, мой муж – профессор и ректор в известном вузе. Так уж вышло, что наш сын родился довольно поздно: мне было 42, мужу – 50. Поздний, долгожданный и обожаемый ребенок. Не могу сказать, что он был избалованным, но мы ни в чем ему не отказывали.
Еще в детском саду я замечала некие странности. Он всегда говорил о том, что ему нравится то Федя, то Семен. А однажды заявил, что вырастет и женится на Роме, своем друге. Конечно, нам это казалось смешно – что там мог придумать себе пятилетний ребенок! Со временем это прошло, ну, мы так думали.
Отношения у нас всегда были хорошие, он мне доверял, рассказывал о друзьях в школе. Учился он отлично, начал ходить на карате, увлекся скейтбордом. Но вот в тринадцать лет он спросил меня: «Нормально ли, если совсем не нравятся девочки?» Странный вопрос, я просто ответила, что нормально, значит не нравятся – и все тут, ничего странного.
А потом я случайно застала его смотрящим гей-порно. Он так смутился, испугался, закрылся в комнате. Честно говоря, я была немного в шоке и решила поговорить с ним серьезно. Разговор был трудный: он боялся сам себе признаться, что он гей, боялся честно сказать, что девушки его не интересуют, твердил, что это неправильно, так не должно быть. Так ему сказали в школе, друзья, да и в целом он где-то это слышал.
Я очень лояльно отношусь к ЛГБТ, никаких предубеждений у меня нет. Но в реальности раньше с этим не сталкивалась, а тут – собственный сын оказывается геем. И мой сын не понимает, что с ним происходит: ему нравятся мужчины, парни, но его окружение считает это ненормальным. Пришлось буквально собраться с мыслями и накопать кучу роликов, YouTube-каналов, пабликов и статей на эту тему, сесть с ним и почитать, посмотреть, ознакомиться. Мы вместе смотрели и задавали вопросы. В итоге он понял, что с ним все нормально, нет ничего ужасного и страшного в его ориентации.
У него появились друзья, пусть пока виртуальные, в сети, но такие же, как он. Он не изменил свое поведение в школе, но стал чувствовать себя увереннее, смелее. До окончания школы он так никому и не открылся, хотя встречался с друзьями из одного паблика. Я была в курсе, что ему нравится тот-то парень, потом другой. Была даже первая любовь к его репетитору, но быстро закончилась. Серьезных отношений у него не было.
Школу он окончил на отлично, сам поступил в вуз. На окончание школы мы подарили ему квартиру. Решили, что так ему будет проще, если захочет с кем-то встречаться. Он мне рассказывал о своих отношениях: я знала и о первом парне, с которым они встречались пару месяцев, потом разошлись. Знала о проблемах и ссорах, о том, что «он гад, а я его люблю». Серьезных отношений пока не было.
Вот два года назад он встретил своего Сашу. Прилетел домой к нам, сказал, что влюбился, что нашел самого лучшего, что его надо спасать. Позже выяснилось, что у Саши серьезные проблемы с матерью из-за его ориентации, что живет он сейчас с сестрой. Привел его знакомиться. Саша такой милый мальчик, спокойный, в отличие от нашего вечно шебутного. Не буду долго рассказывать, но они вместе уже два года. Саша называет меня мамой, чему я очень рада. Парню пришлось через многое пройти, долго ходил к психологу. А мой сын так за него переживал, до сих пор заботится и оберегает своего Сашеньку, вдруг кто обидит.
Живут они отдельно от нас, но звонят часто, раз в неделю приходят в гости либо мы к ним. Саша учится на повара, очень хорошо готовит, мы приезжаем на дегустацию его новых блюд. Мой сын счастлив, у него есть любимый человек – все хорошо. Конечно, за два года у них было всякое, ругались, расходились, но мирились – друг без друга не могут.
В будущем мы с мужем планируем отправить их к моему брату в Швецию, он там живет уже давно. В России нормальной жизни теперь нет, не дадут жить спокойно и открыто. Как оба закончат обучение – так и уедут. У них хорошие профессии, там вполне будут востребованы, да и средств наших с мужем хватит на обоих.
Я приняла ориентацию своего ребенка сразу, думала только о том, чтобы он принял сам себя. Я не считала это чем-то ужасным или неправильным. Боялась за него, что это станет проблемой, что он замкнется, и сделала все, чтобы он понял, принял себя и был счастлив. Было ли мне сложно? Да, было. Но счастье и благополучие моего сына важнее, он мой ребенок, я люблю его любого.
А родителям я бы посоветовала понять главное: это ваш ребенок. Ему страшно, он боится окружающих, неодобрения, угроз и непонимания. Он ищет у вас помощи, ведь вы – его семья, самые близкие люди. Примите его таким, какой он есть. Пусть вам тоже страшно и непонятно, сядьте с ним, посмотрите и почитайте информацию в сети, поймите вашего ребенка и примите его. Пусть он знает, что, что бы ни случилось в его жизни, вы будете рядом, что он может вам доверять. Просто любите своего ребенка. Его счастье – это ваше счастье.
P.S. Написать свою историю меня просил Саша. Он считает, что я должна рассказать другим родителям, что детей надо любить любыми. В его случае, с мамой, как он говорит, «ему не повезло».
От страха к искренней солидарности
Виктор, 29 лет – племянница Варя, 18 лет, лесбиянка
Стояла осень 2014 года. Мы с одногруппником гуляли в парке и общались на пустяковые темы, когда речь зашла о моем отношении к ЛГБТ.
— Гомосексуалы сами выбрали свой путь, — сказал я. — Если бы они хотели, то стали бы натуралами и вели себя, как нормальные люди.
— Почитай книгу Лены Климовой, — ответил друг. — Я тебе даже ее скину.
Так я узнал о книге «Дети-404» и пытался ее прочесть, но так и не смог осилить. Слишком болезненные истории там нашел, слишком сильно шаталась моя картина мира. Психика стерла почти все воспоминания о том чтении. Помню лишь, что на следующий день я сказал тому одногруппнику, что больше не могу считать себя гомофобом и отныне выступаю лишь против усыновления детей однополыми парами.
Сейчас я понимаю, насколько инертны наши взгляды и как тяжело принять новое. Религиозный и с детства верующий христианин, которому внушили страх и отвращение к ЛГБТ, вдруг узнал, с каким отвержением и страданием сталкиваются ЛГБТ-подростки: как их преследует государство, не принимают семьи, травят одноклассники. Для меня это было слишком, и я решил, что привычная картина мира и мнение Церкви важнее прочитанных историй. Мои взгляды вновь откатились к гомофобии, пусть и не такой сильной, как раньше.
Так бы все и закончилось, если бы не моя племянница. Летом 2015 года она невзначай спросила: «Дядя, ты же умный. Расскажи, как понравиться девочке?» Я грубо отшутился тогда. Стало неловко и стыдно, что у меня в семье такой ребенок.
Шло время — у племянницы появились первые отношения по сети, затем вторые — уже в реальной жизни. Я никак не показывал ни одобрения, ни порицания этих отношений, тем не менее был единственным, кто в семье знал о них. Племянница рассказывала, как проходят ее свидания, скидывала переписки. А однажды попросила у меня совета, как помочь своей девушке, столкнувшейся с домогательствами в семье. Тогда я отчетливо осознал, насколько сильно она заботится о любимой, и помог всем, что было в моих силах. Следующие отношения племянницы вообще закончились трагически, а я осознал еще одну вещь — ЛГБТ переживают утрату так же, как и все остальные.
Когда-то я был убежден, будто гомосексуальные люди не умеют любить — и это была самая большая ложь. Я больше не мог отрицать, что моя романтическая любовь ничем не отличается от любви племянницы, а в каких-то моментах она любит сильнее и преданнее, чем я.
Отказ от гомофобии оставался лишь вопросом времени и случился на волне принятия второго закона «о пропаганде». Меня охватил гнев от того, что и в мою семью, и в жизни других ЛГБТ-людей вновь пришло государство. Тогда я снова встал перед выбором между картиной мира и правом других людей на любовь — в этот раз картину мира стало не жаль. Вновь сел за книгу «Дети-404», в этот раз сумел ее дочитать, стал изучать другую литературу. Мои предубеждения окончательно рассеялись.
Теперь я помогаю ЛГБТ-подросткам, стараюсь быть им верным другом и союзником. Оказалось, что и моя младшая племянница тоже квир, только бисексуальна. Жаль, что моя сестра не знает об ориентации дочерей и настроена гомофобно. Тем не менее она видит, что я союзник ЛГБТ, и потихоньку смягчается.
Спасибо племяннице за то, что гомофобия ушла из моей жизни навсегда.
Открыть новое в уже давно изученном мире
57 лет, Наталья – сын Эдгар, 27 лет, пансексуал
Про своего ребенка я знала, что он не похож на обыкновенного мальчишку. Был осторожным, не лез в драки, не искал приключений, интроверт. Ему могло быть интересно с дедушкой или другим человеком, который способен был его чем-то заинтересовать. Отец его плохо воспринимает, так как у него советские понятия о мужчине.
Сначала сын пытался строить отношения с девушками-ровесницами. Но там ничего не складывалось. Девушки были или странными, или мошенницами. Друзья у него были, и один из них познакомил его с культурой furry. С этого началось его знакомство с такими же единомышленниками.
В 18 лет он познакомился с парнем, с которым у него был первый секс. Сын очень боялся мне об этом рассказывать, но потом поделился, и у меня был шок. Я надеялась, что это пройдет, перерастет. Но не проходило.
У сына появлялись новые знакомые, но ни с кем он не имел отношений, пока не встретил на этой furry-тусовке парня, который заинтересовал его. У них возникли отношения, они стали встречаться, но опять ненадолго — по причине легкомысленности этого человека.
За все это время я стала глубже проникать в ЛГБТК-культуру. Много читала, смотрела ролики и фильмы. То, что видела и читала, мне нравилось, было интересно и понятно. На данный момент сын не состоит ни в каких отношениях, ему это особо и не нужно, а вот я «завязла» в этом глубоко. Мне все интересно, и я даже радуюсь, когда вижу такие пары на улице, где им не нужно скрываться и прятаться.
Все просто: любовь важнее правил
Александра, 39 лет – дочь Ева, 18 лет, лесбиянка
Меня зовут Александра, мне 39 лет. Моей дочери Еве 18. С тех пор, как ей исполнилось 2 годика, я воспитываю ее одна. Чуть больше 10 лет назад мы переехали из России в Израиль, так что большую часть ее жизни она провела здесь.
Я всегда поддерживала ЛГБТ-комьюнити, так как ненавижу отрицательное отношение к людям по каким-то определенным признакам. Это касается не только гомофобии, но и расизма, антисемитизма и прочих форм ненависти.
С дочкой мы постоянно смотрели фильмы и сериалы на эту тему. Толерантность особенно актуальна в нашей стране, ведь здесь уже с младших классов рассказывают детям о Катастрофе (так в Израиле называют Холокост). Так что с малых лет их учат, к чему приводит необоснованная ненависть.
В возрасте 16 лет Ева призналась мне, что ее привлекают девушки, и она не может представить себя в отношениях с парнями. Отнеслась я к этому спокойно. Для меня нет разницы — будет она строить отношения с парнями или девушками. Я только хочу, чтобы она была счастлива и здорова.
У моей дочери пока не было опыта и первой любви. Она усердно занималась учебой, училась в военном классе. Сейчас она изучает инженерию в колледже, а после него пойдет в армию работать уже по профессии инженера и получать дальнейшее образование. Пока так сложилось, что ей не встретился особенный человек. Но я очень этого для нее желаю.
Она не делала какого-то общего каминг-аута, просто призналась мне. Когда ее об этом спрашивают, то она честно отвечает, ничего не скрывая. То же касается и меня, когда спрашивают: «Почему у твоей дочери до сих пор нет парня?». Однако нашим родственникам в России мы ничего не говорили, так как сомневаемся, что они смогут понять. У нас с ними разногласия и по другим политическим аспектам. Слишком разные взгляды на жизнь. А вот мой брат, который тоже в Израиле, в курсе.
Я считаю, что нам повезло жить в свободной стране. Здесь нет такой гомофобии, как в странах бывшего СНГ. У нас проходят гей-прайды, на окнах висят радужные флаги. В своей повседневной жизни я встречала многих ЛГБТ-людей и не замечала никакого особого отношения к ним. В основном мы работали вместе. Их вторые половинки постоянно приходили на работу, чтобы поболтать с коллегами своих партнеров, посещали рабочие вечеринки. Здесь не принято скрывать свою ориентацию.
В старших классах моя дочь с остальными учениками ездила в поездку в другой город, где они встречались с представителями ЛГБТ-комьюнити. Они рассказывали свои истории и отвечали на вопросы. Детям было многое интересно, они не стеснялись спрашивать. Суть была в том, чтобы донести до детей: какая бы ориентация у них ни была, им нечего стыдиться и бояться. Эту поездку организовала школа.
К сожалению, единственные признаки гомофобии я замечаю только среди русскоязычных жителей. Видимо, у них остались «совковые» стереотипы, которые, увы, уже никуда не уйдут. Раньше я пыталась им что-то доказать, объяснить, но больше уже не трачу времени, так как достучаться до таких людей невозможно. А вот израильтяне, даже пожилые, относятся к ЛГБТ-людям так же, как и ко всем остальным. И это радует.
Я желаю своей дочери встретить хорошего человека, с которым она сможет в будущем построить семью. И, конечно, получить образование, состояться в профессии, быть независимой. А остальным родителям могу посоветовать любить своих детей такими, какие они есть, и поддерживать их во всем. Ведь в этом и есть суть родительства.
Сложно перестроиться, но легко любить
Елена, 47 лет – Зоя, 16 лет, небинарная персона
У Зои не было вопросов с гендерной идентичностью. Затем они пережили стрессовые ситуации: приставания одноклассников, затем давление и крики двух учителей в одной школе, а потом во второй, и замкнулась.
Стали ходить на терапию, где осознали, что не чувствуют себя ни мальчиком, ни девочкой.
Для меня, как мамы, было непросто это принять чисто физически, так как Зоя попросили обращаться с местоимением «они», и мой язык, не привыкший так обращаться, спотыкался, а мозг сопротивлялся изо всех сил. Зое это важно: они исследуют свою идентичность, пробуют найти себя, понять, переживают сложные моменты жизни. Я на их стороне.
Мы с Зоей иногда были нетерпеливы друг к другу. Они сердились, что я забываю обращаться на «они». Я сердилась, что устала напрягаться, после 16 лет обращения к дочери по одному, а сейчас приходилось ломать мозг, чтобы не расстраивать Зою. И до сих пор мне непросто, и хочется кому-то «надавать» за такой поворот судьбы, так как Зоя добрые и красивые, но после происшествий в школе потеряли интерес к себе, к своей внешности, а потом к своим увлечениям. Я думаю, эти события связаны, но, возможно, и нет.
Я выбрала своего ребенка и всегда буду выбирать. Это не потакание в экспериментах — это принятие. Я их люблю любыми: небинарными, бинарными, веселыми, грустными. И это не изменится.
Как психолог добавлю: исследовать себя, открывать в себе что-то новое, искать информацию, наблюдать — важная составляющая развития человека думающего, ищущего, строящего планы на жизнь. Только поняв свою суть, свои цели, мы можем уверенно двигаться вперед.
Редактор: Денис Богданов
Принять ЛГБТ-ребенка как можно раньше – советы для родителей
