«Парни ПЛЮС» пообщались с координатором “Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие” Алексеем Сергеевым.
Алексей Сергеев – гражданский и ЛГБТ-активист, координатор “Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие”, бисексуальный мужчина.
Наш портал решил взять у Алексея интервью. В нём мы обсудили активизм в нынешней России, готовящиеся ужесточения, связанные с законопроектом о “ЛГБТ-пропаганде” и работу “Альянса”. Также мы поговорили о том, как как в текущих условиях продолжать свою деятельность активистам и на что стоит обратить внимание неравнодушным гражданам.
Что из этого вышло — читайте ниже!
Активизм, как образ жизни
Для меня активизм – это образ жизни. В мае исполнилось десять лет с тех пор, как я занимаюсь активистской деятельностью. И за эти годы, конечно, произошло много всего. Безусловно, активизм претерпевает некие изменения. Мы видим, что происходит в нашей стране. Раньше наиболее заметным видом деятельности “Альянса” были уличные акции. Мы провели более 100 уличных акций за все эти годы. Но сейчас, конечно, с этим есть определенные проблемы.
Если раньше мешал коронавирус и связанные с ним ограничения, то сейчас действующая власть сделала всё, чтоб никто не выходил на протесты или на какие-либо акции. И на мой взгляд риски от подобной деятельности порой намного выше по сравнению с тем эффектом, которые они могут оказать на общество. Конечно, я никого не отговариваю от публичной деятельности и протестов как таковых, но мы видим, что люди сейчас получают за акции большие штрафы, а на кого-то заводят уголовные дела и сажают в тюрьму.
Если говорить про “Альянс”, то в нашей деятельности сейчас некоторая пауза. Тем не менее в настоящий момент я активно обучаюсь тому, как можно грамотно выстроить работу организации. Нужно учитывать, что “Альянс” всегда был такой горизонтальной организацией — то есть без чёткой структуры, без разделения каких-либо функций. Это называется инициативной группой в западном смысле этого слова. А такие структуры редко бывают устойчивыми — обычно у них то подъем в деятельности, то спад. Сейчас же у нас появилось время проанализировать всю нашу прошлую деятельность. Посмотреть, что изменилось и что нам самим стоит изменить в работе организации. Подумать о том, какие инструменты лучше использовать.
Рабочая группа по борьбе с гомофобными законопроектами
Но, как я сказал ранее, я продолжаю заниматься активизмом. Сейчас я вхожу в рабочую группу по противодействию этим новым гомофобным законопроектам. Всего в рабочей группе находится около 30 активистов со всей России, причём из совершенно разных организаций и движений.
Сейчас у нас идёт подготовительный этап: мы ставим цели общественной кампании; смотрим, какие задачи перед нами стоят; анализируем всю информацию, связанную с этим законопроектом. Так, например, мы активно следим за тем, кто и как высказывается из депутатов — кто из них за, кто из них против. С другой стороны мы также смотрим и на реакцию внутри ЛГБТ-сообщества и думаем над тем, как можно объединить людей во всём этом и как этих людей поддержать.
Нужно понимать, что многие люди очень сильно накручивают себя в данный момент. Кто-то сильно переживает, кто-то вообще находится в панике. Мы же в свою очередь рассматриваем и вырабатываем общественную кампанию. То есть готовим список блогеров и СМИ, к которым можно будет обращаться впоследствии. Готовим месседжи для разных аудиторий. Смотрим, какие потенциальные союзники у нас есть.
Ведь нужно понимать, что этот законопроект будет бить не только по ЛГБТ-сообществу. Он затронет в том числе и кинопрокатчиков, которые будут лишены возможности выпускать картины с ЛГБТ-людьми. И по кинорежиссёрам, которые не смогут снимать фильмы, связанные с ЛГБТ-сообществом. А также и по другим группам людей, которые понимают, что они могут стать следующими, кто попадёт под каток репрессий.
Этот законопроект фактически будет запрещать взрослым людям смотреть фильмы, читать книги да и вообще он, грубо говоря, напрямую лезет в постель к людям.
Ведь что такое нетрадиционные отношения? А если гетеросексуальная пара предпочитает заниматься анальным сексом и напишет об этом, то что тогда? Это ведь тоже можно назвать “нетрадиционным сексом”.
Опять же, если будет принято решение принять такой закон на самом верху, то навряд ли можно будет что-то сделать с этим законопроектом, как ранее случилось с военными действиями. Но я считаю, что в любом случае мы должны ставить себе “задачу-максимум”. Вот, например, ранее мы коллективно обсуждали наши задачи в рамках рабочей группы и там были предложения в духе, что может быть нам стоит работать в направлении уменьшения вреда от этого законопроекта: требовать, чтоб в нём изменили какие-то формулировки и соответственно, чтоб от него было меньше вреда.
Но мы все же решили, что надо ставить “задачу-максимум” — нужно мобилизовать всё ЛГБТ-сообщество, а также активно искать новых союзников. Эта история в долгую. И при любом исходе мы надеемся, что наша общественная кампания будет полезна в будущем для усиления сообщества в целом, а также пригодится для решения каких-то задач. Сейчас к этой теме приковано максимальное внимание и этим нужно пользоваться.
Если дует сильный ветер…
Я постоянно анализирую то, что говорят разные люди по этому вопросу. В том числе я изучал и то, что говорит Игорь Кочетков, которого я очень уважаю как активиста и историка движений.
Я считаю, что если есть сильный ветер, который дует в нашу сторону, то можно либо идти против этого ветра, либо вращать с его помощью лопасти ветряка и вырабатывать энергию.
И раз есть такая точка напряжения и интерес со стороны людей и СМИ, то нужно этим пользоваться.
В рабочей группе мы сейчас часто обсуждаем тот момент, что важно не навредить общему делу какой-то своей деятельностью. Если мы будем сильно пиарить эту историю и привлекать какие-то международные и западные органы и тем самым поднимем это всё на очень высокий уровень, то вполне вероятно, что Госдума будет поступать от противного: “раз Европа поддерживает ЛГБТ-сообщество и выступает против наших решений, то это значит, что мы точно должны принять этот законопроект.” Такая же ситуация может возникнуть, например, если мы будем сейчас активно выходить с радужными флагами и делать какие-то провокационные акции, которые могут быть неправильно считаны массовой аудиторией. Этим тоже могут воспользоваться и будут говорить что-то в духе “вот видите как ЛГБТ-сообщество боится этого законопроекта — значит мы все делаем правильно!”.
Я не говорю, что не нужно заниматься какой-либо публичной активностью, но важно думать на несколько шагов вперед. Анализировать, как та или иная активность может повлиять на ситуацию и насколько это всё будет эффективно.
Мы провели много интервью с людьми, которые далеки от активизма и это было тоже крайне познавательно. Мы получили много обратной связи, услышали много стереотипов, но также обратили внимание на те вещи, о которых раньше и не задумывались. Если анализировать эту обратную связь, то это может быть крайне полезно как активистам, так и организациям. Можно узнать много нового.
Нестандартные методы и поиск новых союзников
Возможно, что нам всем нужно работать несколько нестандартными методами. В том числе имеет смысл выходить на новую аудиторию и искать новых союзников для ЛГБТ-сообщества. И как я сказал ранее — заинтересованных в этом групп сейчас может быть довольно много. Людям просто запрещают жить определенным образом. И раз этот процесс идёт, то глупо будет на него не реагировать и не пытаться предпринять что-либо. Но с другой стороны, не всегда стоит действовать в лоб, привычными методами. Иногда нужно остановиться и подумать над какими-то новыми ходами.
Надо учитывать, что наши оппоненты могут мастерски использовать любые ходы против нас. И на мой взгляд, интерес к этой теме даёт нам возможность доносить до людей наш месседж. Главное правильно его сформулировать. Пока не было всей этой шумихи, наши возможности были существенно скромнее. И чтобы реально менять общественное мнение — нужна широкая общественная дискуссия. И мы видим, что сейчас против этого законопроекта высказываются люди, которые раньше вообще не поднимали тему ЛГБТ. Да, может это не звезды первой величины, но это всяко известные персоны, которые имеют определенную аудиторию.
И, конечно, ничего нового в этом нет. В Англии, когда был принят подобный гомофобный законопроект в школах, люди открыто начали выступать против него и делать каминг-ауты. В том числе каминг-аут совершил Йен Маккеллен, известный актёр и член “Альянса”. Действие рождает противодействие. Вспомнить те же Стоунволлские бунты.
Обычно так всегда и происходит — какое-то негативное событие рождает позитивные движения в обществе.
Сейчас мы живем в довольно уникальное время с точки зрения распространения информации. 30 лет назад невозможно было представить, что мы сможем доносить свою позицию так, как делаем это сейчас. Ведь сейчас у многих блогеров аудитория куда выше, чем у тех же телеканалов или ЛГБТ-организаций всех вместе взятых. И такую возможность глупо не использовать. Все соцопросы показывают, что больше половины молодежи в России выступает за равноправие ЛГБТ-людей. И это очень хороший показатель. Получается, что у нас появляется больше возможностей влияния, открывается большее пространство для какой-либо дискуссии. Если не пытаться обсуждать подобные темы в обществе и не выносить их на поверхность, то ничего не изменится.
Гетеросексуалы за равноправие
Когда «Альянс» только появился, мы изначально считали, что нужно больше работать с обществом, не замыкаясь в ЛГБТ-сообществе. То есть мы меньше работали с ЛГБТ-людьми. И даже название нашей организации помогало доносить нашу основную идею — что в России немало гетеросексуалов, которые поддерживают ЛГБТ-сообщество. Что нет никакого противостояния между гетеросексуалами и ЛГБТ. Просто есть люди с определенным ценностями. И тут то же самое.
Я рассматриваю всю эту ситуацию не как очередную проблему, а как новую возможность. Ведь “Альянс” появился именно тогда, когда шло активное обсуждение по внедрению закона о пропаганде депутата Милонова. А когда принимали закон Мизулиной, то в обществе появилось много новых активистких инициатив и новых людей, решивших заняться активизмом.
Если у тебя все хорошо и нет никаких проблем, то зачем тогда тебе выходить на какие-то протестные акции или создавать новые проекты?
Конечно, бывают и такие ситуации, когда необходимо просто сохранить сообщество. Нужно помогать в том числе и тем людям, которые только начинают принимать себя. Я проходил через этот процесс как бисексуальный мужчина и я помню, что мне были необходимы ЛГБТ-организации и движения, которые помогали людям из сообщества. Помню, что тогда я активно ходил на группы поддержки от “Выхода” и встречи “Родительского клуба”, где были мамы, принявшие своих детей. И это безусловно важная деятельность.
Это одна из очень важных стратегий, связанных с общественными изменениями. Когда ты просто помогаешь людям осознавать свои права, помогаешь людям освобождаться от внутренней гомофобии, которая навязывается обществом. Это называется “эмпаурмент” и это тоже важный аспект.
Но поддержка и сохранение таких вот движений и организаций – это “программа-минимум”. Если мы хотим каких-то изменений, то важно двигаться и в других направлениях. Важно работать и с профессиональным сообществом, искать новых союзников. Ведь существуют удачные примеры сотрудничества с другими организациями, которые не принадлежат к ЛГБТ-сообществу. Это же касается и публичных дискуссий. Я вижу, как меняются паблики ЛГБТ-движений, как меняется работа внутри ЛГБТ-организаций и как люди пытаются находить новые форматы донесения своих позиций.
Развитие ЛГБТ-организаций
Конечно, я бы хотел, чтоб публичное направление у таких организаций продолжало развиваться. Взять пример тех же подкастов и видеороликов. Нужно использовать как можно больше инструментов воздействия на общество. И в этом плане команда сайта “Парни ПЛЮС”, конечно, большие молодцы — я рад, что вы освещаете не только темы, связанные со здоровьем, но и пишите публикации на самые различные темы: и про активизм, и про общественно-политическую жизнь, и про жизнь ЛГБТ-сообщества. Это касается и работы СПИД-центра, которые также отлично работают со своей аудиторией и сейчас у них довольно большие охваты. Понятно, что наши ресурсы тоже ограничены. Работать и с сообществом, и с группами вне сообщества – это, конечно, не очень то и легко.
Если говорить конкретно про планы “Альянса”, то мы начали сейчас работать над более устойчивым форматом работы. Хочется освежить и переосмыслить наши цели и направления. Сейчас поменялись внешние условия. Взять хотя бы направление работы, связанное с ЛГБТ-френдли гетеросексуалами. Оно очень важно и мы как-то не уделяли этому должного внимания в последнее время. В то же время появляются новые форматы креативного активизма. Я думаю, что с осени мы возобновим очные встречи “Альянса” и вместе с нашей командой будем работать и стараться развивать “Альянс” как организацию. Пока же мы “заправляемся” новой информацией и думаем над новыми форматами. Тут ведь очень многое зависит от тех задач, которые ставит перед собой организация. Но я очень надеюсь, что скоро все смогут увидеть новый активный “Альянс”.
Формы активизма и общественно-политическая деятельность
С 2018 года, с очередным сроком Путина, в России стало намного сложнее проводить какие-то уличные акции. Взять те же одиночные пикеты — в Питере эти пикеты были самой безопасной формой протеста. Мы придумывали какие-то креативные пикеты, которые привлекали бы внимание людей. Однако и они в конечном счёте перестали быть безопасными, риски для людей стали намного выше.
С этого времени мы решили сконцентрировать наши силы на просветительской деятельности. Мы ездили с “Азбукой активизма” по городам России – от Калининграда до Владивостока.
В каждом втором городе к нам приезжала полиция. Во Владивостоке нас снимали с самолета, в Ярославле к нам вообще вломился ОМОН и поставил нас всех к стенке, сорвав семинар.
Но тем не менее мы смогли посмотреть, как живут люди в регионах: чем занимаются активисты, как работают местные комьюнити-центры. И это было очень важно. Я лично родился всё же в Ленинграде и никогда не жил в отдаленных регионах и соответственно не видел, какими проблемами живут там люди.
Эти поездки по городам помогли мне скорректировать часть позиций, которые мы доносим до людей. В этом плане нужно стараться всё время получать какую-либо обратную связь и смотреть на реакцию той аудитории, которой адресованы те или иные активности. Последние полтора года мы работали по большей части онлайн. Недавно был выпущен проект, посвящённый трасгендерным людям в тюрьмах. Он был подготовлен инициативой «Женщина.Тюрьма.Общество» совместно с «Альянсом». До этого у нас была серия проектов “Изгои”, посвященная положению “обиженных”, куда нередко попадают ЛГБТ-люди и проект про однополые отношения в женских тюрьмах “Любовь под запретом”. В принципе и сейчас у нас много интересных задумок, но пока говорить о них преждевременно, мы еще только прорабатываем их с командой.
К сожалению, сейчас активисты активно покидают Россию. Происходит текучка. Однако я надеюсь, что будут приходить и новые люди. А “старички” рано или поздно смогут вернуться в Россию. Сейчас мы совместно с коллегами размышляем, а чего мы вообще хотим добиться. Ранее мы в “Альянсе” во многом действовали по наитию. То есть мы понимали, что нужно сотрудничать с политическими партиями – с тем же “Яблоком”, с “Гражданской инициативой”. В общем, со всеми “здоровыми структурами”. В какой-то момент мы даже поучаствовали в создании общественно-политической коалиции “Демократический Петербург”, куда вошло множество общественных и политических организаций. Мы понимали, что нельзя зацикливаться только на проблемах ЛГБТ-сообщества.
К примеру, активисты “Альянса” активно поддерживали протесты дальнобойщиков: устраивали креативные акции, ездили к ним в лагерь, раздавали листовки. А потом дальнобойщики с флагами пришли на Петербургский Прайд.
Мы даже как-то подсчитали, что половина всех наших акций не были связаны напрямую с ЛГБТ-тематикой. Это были акции против политических репрессий, акции в поддержку людей с инвалидностью, мы принимали участие в градозащитных митингах и акциях.
Таким образом получалось уменьшить стигму по отношению к ЛГБТ-активистам в общественно-политическом поле. Ведь существуют общественники, которые не относятся серьезно к нашим активистам и к ЛГБТ-сообществу в целом. Нужно было время, чтоб люди привыкли к нам и поняли, что мы не просто пиаримся. Мне кажется, что это довольно важная работа.
Ведь то, что человек относится к ЛГБТ-сообществу, по факту ничего о нём и не говорит. Это просто одна из его характеристик. Но стоит сказать, что все организации/движения, которые выходили на уличные протесты, испытывают сейчас трудности с проведением публичных мероприятий. Стало сложно работать в общественно-политическом поле и практически невозможно ничего провести. В целом направление работы у таких организаций изменилось и сейчас люди используют другие формы – те же петиции, общественные слушания, обращения к депутатам. Меняются условия игры, но вместе с тем у людей появляется определенный опыт и понимание того, чего они в конечном счёте хотят добиться.
Уезжать или нет?
Естественно, я анализировал возможный отъезд из России. Мне кажется, что об этом задумывался каждый активист в стране. Особенно, когда к тебе в один момент приходят с обысками. И с этим сталкиваются многие активисты — как, например, это было позапрошлой зимой (когда проходили протестные митинги).
У меня были мысли об отъезде после 24 февраля. В начале марта я активно об этом думал. Тем более тогда многие мои знакомые приняли решение уехать из России… Но я для себя решил так — я рассматриваю отъезд из России только как вариант эвакуации в экстренной ситуации. Если я вдруг пойму, что мне угрожает уголовное дело.
Если передо мной будет стоять вопрос: окажусь ли я в тюрьме или уеду и буду на свободе… В таком случае мне кажется, что на свободе я всё же пригожусь куда больше.
Хоть я и не политический деятель, но я готов помогать оппозиционным политикам. Взять того же Сергея Трошина, к деятельности которого я отношусь с большим уважением и с которым я активно поддерживаю контакт. Да и ранее я всё же участвовал в каких-то политических кампаниях и помогал с материалами.
Но кто знает — вдруг я внезапно встречу парня или девушку и решу уехать. Или окончательно выгорю и не смогу больше продолжать заниматься активизмом… В текущей же ситуации я считаю, что у нас всё же есть пространство, в котором можно что-то делать. Хотя стоит сказать, что в первые два месяца (после начала военных действий в Украине) я был в полной прострации и просто не мог ничего делать. Но начиная с конца апреля не было ни дня, когда я не занимался активизмом в той или иной мере. Конечно, это не всегда было связано с ЛГБТ-активизмом. Иногда я занимался правозащитной деятельностью. Она могла быть связана с проблемами в тюрьмах, с профилактикой ВИЧ в России или ещё с какими-то темами.
Нужно понимать, что благодаря интернету количество возможностей, которые мы можем делать, лишь увеличилось. Нужно просто осваивать новые инструменты. Так, у нас сейчас запущен совместный проект с группой “Равные”, посвященный помощи людям, пережившим насилие или столкнувшихся с ним. Сейчас возросло количество насилия в обществе и потому нужно оказывать юридическую и психологическую поддержку людям. Это тоже активизм. Ведь даже в таких вопросах существуют довольно серьезные барьеры. Вот например — живёт пара парней-геев и если один бьёт другого, то далеко не факт, что пострадавший парень пойдет в кризисный центр для женщин. Но он может спокойно обратиться к нам за помощью.
Активизм с суровым лицом
Мне кажется, что очень важно, чтоб активизм в России не был с суровым лицом и не нёс месседж, что “всё плохо, мы все пропадём”. Нужно, чтоб активисты находили поводы и для какого-то юмора. Придумывали какие-то необычные и креативные вещи, которые будут помогать людям.
Для меня активизм – это очень интересный вид деятельности, который приносит мне моральное удовлетворение.
Да, это непростой вид деятельности. Ты можешь столкнуться с получением угроз, а также с прессингом со стороны полиции. Меня уже восемь раз задерживали за активизм, увольняли с работы, но я ни о чём не жалею. Активизм в какой-то степени закаляет характер.
