Вопросы о «сообществах» вообще всегда сложные. Где сообщество — там хоть какая-то сплочённость или хотя бы солидарность. Или просто осознания себя гомосексуалов уже достаточно для принадлежности к сообществу…
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Какие существенные различия в развитии сообществ ЛГБТ в Украине и России ты мог бы описать?
С. Шеремет:
— Вопросы о «сообществах» вообще всегда сложные. Где сообщество — там хоть какая-то сплочённость или хотя бы солидарность. Или просто осознания себя гомосексуалов уже достаточно для принадлежности к сообществу? Вот в чём вопрос. Но давай оставим эти тонкости и поговорим о трендах. Если честно, то мне плохо видно, как и куда развивается сообщество ЛГБТ в России. Поэтому я скажу об украинском сообществе, а россияне сами сопоставят:)
Во-первых, я наблюдаю тренд маскулинизации. Порхающих женственных мальчиков становится ощутимо меньше. Поколение 70 х—80 х более-менее массово заботится о своём экстерьере, посещая спортзал. Во-вторых, вижу тренд, состоящий в унификацию моды и стиля нашего сообщества со стилем продвинутого гетеро-большинства. Или наоборот: унификацию стиля большинства с нашим — тут не разберёшь, кто на кого больше влияет. Это спортивная обувь с высокими козырьками спереди от штанин, дизайнерские джинсы, футболки с обтрёпанными краями, блайзеры с ровнями, а не дугообразными, как было раньше, козырьками. Естественно, это отход от чёрных и тёмно-серых тонов, телесный загар и крупные татуировки. Впрочем, по количеству татуированных тел на душу населения и Украина, и Россия намного отстаёт от Штатов, где культ самовыражения в аспекте телесности намного сильнее. В-третьих, это выраженная центростремительная миграция: представители сообщества очень охотно обустраиваются в столице. Это приводит к тому, что концентрация геев в ряде спальных районов намного выше, чем в центре, — и обусловлено это финансовым фактором. К примеру, киевские Позняки просто кишат представителями сообщества. В-четвёртых, это тренд по уходу с традиционных сайтов знакомств типа «Мамбы» или QGuys’а на мобильные проги типа Hornet’а и Grindr’а — из-за того, что мобильные гаджеты на платформе Android стали стали намного доступнее, чем года три назад. В-пятых, как ни странно, но ярко выраженная культура гей-клубов и гей-баров отживает: с одной стороны, их количество в стране в целом и в столице, в частности, за 6-7 лет уменьшилось, а с другой, те заведения, которые работают, дрейфуют в сторону формата «микс». К примеру, миксовой публики традиционно много в столичном «Эндибаре», а вот в Andro Club’е, который делает ставку именно на гей-тусовку, объём «пассажиропотока» за последние годы снизился: если в прежние годы бывало так, что не протолкнёшься, то теперь есть место для плясок с размахиванием руками в стиле мельницы:) В-шестых, сообщество явно размазывается по возрастной шкале: с одной стороны, из тусовки никуда не пропали многие из тех, кто «звездел» лет десять назад, будучи уже в возрасте за 30, а с другой, то и дело вспыхивают как звёздочки мальчики-птенчики, которые имеют такой вид, будто только что выкарабкались наружу из разбитого клювиком яйца. При этом их робкий внешний вид бывает обманчив. Пример одного моего знакомого: он не только сделал каминаут в 16 лет, но уже в 17 обзавёлся 23-летним партнёром на условиях взаимной моногамии и обеспечил знакомство своих родителей с его родителями. В-седьмых, трансформации происходят в эскорт-сервисе. Услуги дешевеют, качество снижается:) В-восьмых, приобретают бо́льшую популярность специфичные сексуальные практики — я ограничусь только названиями: болбастинг, инфузии, ФФ и другие (прошу редактора на расшифровывать! если читателю интересно, пусть сам ищет). В-девятых, растёт число ложномоногамных связей: то есть своему бойфренду он врёт, что сексуально верен, а сам слишком часто допоздна «задерживается по работе» или уезжает в уикенд «на совещание». Мне кажется, этот переходной период увенчается торжеством формата честных открытых отношений, хотя я ни в коем случае не хочу умалить ценности отношений закрытого типа. В-десятых, в сообществе всё больший процент товарищей владеет великим языком межнационального общения — тем, без которого в западных странах чувствуешь себя слегка ущербным. Отдельная история — это конспиративная лексика. В обиход вошло немало слов, которые не палевно произнести не только при папе, но даже при бабушке, — например, «счёт» или «флимы».
Женя, если бы ты меня спросил от отличиях между ЛГБТ-движением Украины и России, то ответ, конечно же, был бы иным.
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Что нужно сделать, чтобы в гей-сообществе вопросы ВИЧ не замалчивались?
С. Шеремет:
— Пропагандировать открытость ВИЧ-статуса. Важно, чтоб разговоры о ВИЧ вели мы, то есть сами геи, а не опекающие нас социальные работники или врачи-консультанты. ВИЧ-статус в гей-сообществе вполне может стать частью общего социального статуса, причём далеко не со знаком минус, а, скажем так, в качестве нейтральной характеристики. Я далёк от того, чтоб живописать преимущества обладания инфекцией, однако надо прекратить делать из позитивных парней жертв и перестать окружать их волнами бесконечного сочувствия. В жизни любого гомосексуала случаются обстоятельства и моменты, когда нужна помощь и доброе слово от друзей. Таким моментом может быть и получение позитивного диагноза. Но после этого жизнь продолжается, причём в не менее ярких красках.
Вот во время своего прошлогоднего пребывания в США я неоднократно слышал от парней прямой вопрос: «Ты негативен или позитивен?» Мне кажется, задавать такой вопрос в американской гей-комьюнити — это в порядке вещей и не нарушает этику общения. У нас тоже всё чаще задают подобный вопрос, особенно если речь идёт о безрезе, однако звучит он по-другому: «Ты здоров?»
Но тут нужен и более широкий, «общесоциальный», так сказать, подход, который выходит далеко за рамки ЛГБТ-сообщества: проблематику ВИЧ надо шире обсуждать в самых разных контекстах, а не только в связи с геями, — в контексте первого сексуального контакта у подростков, в контексте секса без презерватива, в контексте разных путей передачи вируса и других ключевых в отношении ВИЧ социальных групп. Надо сломать ложный стереотип, что вирус настигает лишь тех, кто принадлежит к числу каких-то маргинальных субъектов. Вирус, как известно, не знает чинов и званий. Что касается Украины, то в ведущих клиниках по лечению ВИЧ-инфекции врачи «ведут» самых разных пациентов — в том числе с депутатскими значками на груди.
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Если мы говорим о социальной ответственности бизнеса, что должно произойти, чтобы социальные программы для ЛГБТ поддерживались гей-френдли бизнесменами?
С. Шеремет:
— К сожалению, корень проблемы я вижу не в настроениях френдли-бизнесменов, а в общей картине тех правил, по которым работает бизнес. Мне представляется, что наш бизнес обозлённый и увёртливый, как подколодная змея. Я далёк от мысли, что климат в нашей стране благоприятен для бизнеса. Отсюда и низкий уровень так называемой социальной ответственности. Когда ты, будучи владельцем бизнеса, озабочен путями минимизации непомерных налогов, способами договориться с проверяющими, методами обналички своих доходов и другими теневыми вопросами, сложно выделять средства на благотворительность. Хотя случаются приятные исключения. Например, в 2004 м печатный гей-гид по Украине мы издавали при помощи френдли-бизнесменов.
Во взаимоотношениях с бизнесом я бы начал с другого. А именно — с политики недискриминации по признакам СОГИ, которую надо внедрить в крупнейших компаниях. Простите за честность, но наши работодатели редко когда живут по нормам действующего трудового кодекса 1971 года, и не особо важно даже то, что будет записано в новой редакции этого громоздкого документа. Важно то, что компании вправе самостоятельно устанавливать высокие стандарты в сфере прав человека. Я знаю ряд крупных коммерческих структур, где такие стандарты установлены. Может счесть рекламой, но к их числу принадлежит украинский Platinum Bank.
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Почему в эпоху СПИДа геи продолжают не использовать презервативы?
С. Шеремет:
— А почему люди в эпоху рака лёгких продолжают курить? Почему люди в эпоху веротерпимости продолжают сжигать храмы? Почему при суровом уголовном кодексе люди продолжают грабить? Почему альпинисты продолжают взбираться на восьмитысячники, невзирая на энный процент смертей их товарищей? Почему-почему-почему…
Ответ лежит в философской плоскости. Потому что мало кому нравится картинка унифицированного мира. Есть нечто созвучное между тезисами о том, что «только гетеросексуальный секс нормален» и «только секс с презервативом безопасен».
А есть ещё логика нарушения правил и несоблюдения обычаев. Например, есть что-то общее между убеждённостью в том, что «секс в кровати — скучен» и «секс с презервативом — пресен». В этой же логической цепочке стоит стремление к экстриму: секс в парке — это экстремально, секс без резинки — это экстремально…
А есть ещё философия риска примерно по такой формуле: да, сейчас он меня трахнет в ж*пу без гандона; да, я рискую; но я же взрослый мужик: сам решаю, когда проезжать на красный свет, когда переходить железную дорогу прямо по путям, когда заниматься опасным сексом.
А ещё есть чисто потребительский дискурс «цена/качество»: я плачу́ своим здоровьем за высокое качество своей интимной жизни; ведь секс без презерватива — это кайфово, а моё здоровье — это мой собственный ресурс, куда хочу — туда трачу; если придётся расплатиться здоровьем за хороший секс, то это хоть и печально, но справедливо, потому что «за всё в жизни надо платить».
Я выше назвал только часть тех умопостроений, которые сидят в головах у наших друзей, допускающих bareback в своём репертуаре. Как видишь, я ответил на твой вопрос «почему», но не ответил на вопрос «что делать». Тут уж пускай разбираются эксперты в сфере инновационных профилактических интервенций.
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Что, на твой взгляд, должно сделать государство для предотвращения распространения ВИЧ среди гей-сообщества?
С. Шеремет:
— К сожалению, одним из ключевых нюансов является ответ на вопрос «какое именно государство?». То, к чему готова Эстония, не будет готова Украина, и наоборот. Но несколько общих для наших стран черт я могу выделить. Прежде всего, это сильная политическая воля. Если её нет, то никакие госпрограммы не будут эффективны, а сведутся к формальностям и бумагомаранию. А в отношении политической воли мы реально испытываем большой дефицит. Знаешь ли, есть ряд тем, в которых политики чувствуют себя, так сказать, неловко или ведут себя с явными «перекосами». Это ВИЧ/СПИД, коммерческий секс, потребление наркотиков, оборот порнографии, эвтаназия, сексуальное просвещение, тема ЛГБТ и некоторые другие. Иногда нужно сказать правду, взвесить «за» и «против» и принять кардинально смелые решения. Но у них нет на это силы характера. Они любят упрощать, сглаживать, действовать полумерами. Ты можешь смеяться, но в обиходе украинских вузов учебники, в которых всерьёз обсуждается возможность кастрации как метод «излечения от гомосексуализма»! Конечно, мы обращаем на это внимание нашего Минздрава, но такое впечатление, что это министерство — да простит меня министресса Боготырёва — пребывает в состоянии анабиоза. Требуются годы, чтоб они решили на административном уровне какой-то элементарный вопрос. К примеру, ту же Международную классификацию болезней десятого пересмотра, принятую на уровне ВОЗ в 1990 м, они переводили на украинский в течение многих сет силами нескольких профильных государственных учреждений, хотя любое профессиональное бюро переводов справилось бы с такой работой за несколько месяцев. Надо только подумать! Решение о переходе на МКБ-10 было принято в 1993 м, а в силу она вступила только в 1999 м. Я недаром провожу параллели. Эпидемия ВИЧ-инфекции — очень динамичное явление. Параметры и показатели меняются от года к году. Мы слишком долго раскачиваемся, хотя действовать тут надо профессионально, молниеносно и — однозначно — на опережение! Как говорил украинский философ Сковорода: если хочешь что-то сделать вовремя, то делай заранее.
Вторая проблема — это низкий уровень профессионализма. Проблема в том, что проблема ВИЧ-инфекции/СПИДа в значительной степени политизирована. Профилактические меры разрабатываются опытными экспертами и эпидемиологами, потом всё это попадает в жернова бюрократов из ГосСПИДа и других инстанций и выхолащивается до совершенно позорного уровня. А где нет конкретики, там нет целенаправленности. Наш Минздрав в феврале с грехом пополам издал приказ, в котором утвердил перечень групп повышенного риска в отношении инфицирования ВИЧ. Я вам только один перл процитирую: «половые партнеры мужчин, практикующих секс с мужчинами». И это не оговорка студента-второкурсника, это подписывается на государственном уровне.
Третья проблема — стремление найти ответные меры на эпидемию исключительно в арсенале медицинских средств и социальной работы. Иными словами, попытка запереть проблему в медучреждениях и офисах профильных негосударственных организаций. Контекст дискриминации, стигматизации, прав человека рассматривается крайне неохотно, будто бы это не имеет отношения к вопросу.
В-четвёртых, персонал госучреждений плохо ориентируются в специфике профилактики среди групп риска в целом и среди геев — в частности. Я сам когда-то задавал консультанту в кабинете доверия вопросы насчёт рисков при некоторых сексуальных практиках и в итоге вынужден был сам его просвещать по этой теме. Кстати, руководство профильных госструктур тоже «плавает» в базисных вопросах. Традиционным камнем преткновения, кстати, являются трансгендеры. Они плохо понимают, кто это такие, и совсем не понимают, почему их тоже надо включить в перечень групп риска. Мы не так давно отправили им официальное обращение на этот счёт. В ответ на наши аргументы они… не нашли, что возразить, а поэтому не ответили вообще. И смех, и грех.
Ситуацию очень могла бы поправить массированная профилактическая кампания, направленная на подростков и молодёжь, с отдельными месседжами для представителей разных ключевых групп. Мы по практике работы наших специалистов знаем, что сексуальный дебют у подростков происходит чаще всего без презерватива, и их знания на тему ВИЧ минимальны. Вот там кроются большие риски, и с этим нужно что-то делать, а не закрывать глаза на проблему.
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Нужно ли ЛГБТ-организациям создавать условия, в которых однополые пары могли получать поддержку, направленную на укрепление семейных ценностей/поддержку института семьи?
С. Шеремет:
— Вопрос из разряда, а надо ли вовремя платить зарплату трудящимся. Конечно, ЛГБТ-организации должны иметь поддержку в реализации проектов по укреплению семейных ценностей. Но твой вопрос наталкивает на более серьёзный разговор о семейной парадигме как таковой. Как известно, сам институт семьи претерпевает в наше время стремительный прогресс. Потрясаются, я бы сказал, сами его устои. Именно поэтому столь хорошо слышны голоса в поддержку так называемой «традиционной семьи», ведь она испаряется у нас на глазах подобно росе на лугу.
Ключевой вопрос состоит в том, какова сущность семьи. Что это? Единение родственных особей, ведущих совместное хозяйство? Инструмент детопроизводства? Микрокосмос по производству человеческого счастья? Экономическая ячейка? Ошибкой будет признавать за семьёй лишь какую-то одну функцию. Семья многофункциональна, и эти функции следует признать равнозначными. Следом за этим признанием следует поменять семейное законодательство и концепцию государственной семейной политики в наших странах. Законы нужны для того, чтобы упорядочивать существующие реалии. Стыдно жить по законам, которые игнорируют какую-то часть реального мира. В Украине, по данным социологов, сейчас от 100 тысяч до 200 тысяч однополых партнёрств, и все эти межчеловеческие связи существуют как бы в вакууме. Знаете, мне наше семейное законодательство напоминает переполненный трамвай, в который прилично одетому, опрятному человеку порой и зайти неловко, потому что зажмут, измажут, наговорят грубостей. В то же время, если взять муниципальные автобусы в каком-нибудь Стокгольме, там всё чисто, аккуратно, по графику, всегда есть сидячие места, а отдельно — места для мам с колясками и для людей с инвалидностью. Я веду к тому, что эффективное семейное законодательство долго исходить из необходимости пойти навстречу человеку во всём разнообразии его отношений с другими людьми и защитить все существующие в цивилизованном мире формы семьи. Но мы же на это на уровне наших законодателей никак не решимся. Вот и барахтаемся в демографической яме, продуцируем семейное насилие, плодим детишек, лишённых детского счастья. Я не говорю, что так называемая традиционная семья — в понимании Мизулиной, к примеру, — это плохо: нет, таковая форма семейных отношений тоже имеет право на жизнь, если такова воля составляющих её индивидов. Но зачем ставить палки в колёса процессам трансформации семейных устоев? А потом мы ещё сетуем на то, что наша молодёжь ищет лучшей доли на Западе. Ещё бы! Потому что там нет столь унифицированных семейных «норм», как у нас. А когда человек чувствует себя в личной и семейной жизни свободнее, то он естественным образом более счастлив, успешен и доволен жизнью. Да и работает как экономическая единица намного лучше. Не назад надо смотреть, а вперёд.
И вообще, не знаю, как и россиян, а у нас сейчас пошёл новый терминологический, и как по мне, очень удачный тренд — выражение «семейный партнёр» / «семейная партнёрша». Ведь выражение «муж»/«жена» или «супруг»/«супруга» отсылает нас к официальному статусу наших отношений, а кому какое дело, в браке мы или нет? С другой стороны, выражение «бойфренд»/«гёлфренд» попахивает сексуальным подтекстом, а кому какое дело, есть у нас секс или нет? О неудачности словца «сожитель»/«сожительница» я вообще молчу. Поэтому если ты живёшь с человеком как семейная пара — независимо от того, в браке или вне брака, в однополом союзе или в разнополом, есть у тебя с ним (ней) секс или нет, — выражение «семейный партнёр» для таких отношений будет самым удачным.
Евгений Писемский, ParniPlus.Ru:
— Чтобы ты сказал ВИЧ-позитивному гею?
С. Шеремет:
— То же самое, что и ВИЧ-негативному: береги своё здоровье и здоровье своих близких ради того, чтоб жить полноценной жизнью, наполненной близостью, радостью, взаимоподдержкой и удовольствием от самореализации во всех сферах.
Автор комментария — Святослав ШЕРЕМЕТ, руководитель всеукраинского ЛГБТ-объединения «Гей-Форум Украины», специалист по международным отношениям, консультант Программы развития ООН в Украине по гендерной проблематике и вопросам прав человека в контексте ответа на эпидемию ВИЧ-инфекции среди мужчин, имеющих секс с мужчинами (МСМ), и трансгендеров.
Первая часть интервью читать тут >>>
www.parniplus.ru
