Недавно правозащитная инициатива «Женщина. Тюрьма. Общество» представила проект «Трансформация» о положении трансгендерных людей в российских тюрьмах, созданный при участии «Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие». Портал «Парни плюс» поговорил с одним из авторов проекта, активистом Альянса Алексеем Сергеевым.
Как появился ваш проект?
После наших публикаций о негетеросексуальных людях в тюремной системе («Любовь под запретом» и серия проектов «Изгои»), в какой-то момент стало понятно, что есть отдельная сфера, которая в России не исследована и не раскрыта должным образом. Это положение трансгендерных людей. Очевидно, без буквы “Т” — любой разговор о положении ЛГБТ-людей в тюрьмах будет неполным. В развитых странах вопросу уделяется много внимания, но в России — только делаются первые шаги.
В последние годы в СМИ стали появляться заметки о резонансных кейсах транс-персон: дело Назара Гулевича из Беларуси, Мишель из Брянска, дела задержанных на протестных акциях и другие. Думаю, в этом, прежде всего, заслуга самого транс-сообщества, которое в России становится более сильным и открытым.
Однако уровень публикаций оставляет желать лучшего. Это или скандальная «клубничка» в традициях «жёлтой» прессы, когда журналисты не владеют корректной лексикой и терминами, или единичные истории, не дающие полного представления о том, с чем сталкиваются транс-люди в тюремной системе.
Несколько раз к нам обращались журналисты за комментариями, и мы поняли, что необходимо заняться темой более подробно. Писали нам и сами транс-люди, делились своим опытом. С тех пор, как мы начали собирать материал, прошло почти два года.
Основная сложность в том, что инициативы и правозащитники, занимающиеся тюрьмами, обычно слабо разбираются в специфике транс-людей. Кто-то считает эти вопросы редкими и незначительными, кто-то не хочет работать с «нехорошей» темой, кто-то не владеет корректной лексикой и транслирует откровенную трансфобию. В свою очередь, ЛГБТ-организации в России и Т-проекты, которые хорошо знают эту сферу, — могут не обладать достаточной экспертизой в тюремных вопросах, а главное — доступом в места лишения свободы. Здорово, что они зачастую оказывают юридическую поддержку транс-людям, оплачивают адвокатов, а также могут оказать психологическую, а иногда иную помощь после освобождения.
Мы рады, что смогли объединить в одном проекте опыт самих ЛГБТ-людей, экспертные знания как специалистов по транс-тематике, так и людей, работающих с тюремной системой.
В чём особенность вашего подхода?
Мы собрали реальные истории трансгендерных людей, прошедших через тюремную систему. Каждая история уникальна. Например, одна героиня до начала перехода работала на заводе у станка и признаётся, что была довольно гомофобной. Так как она не успела сменить документы, то отправилась в мужскую колонию. Несмотря на все трудности, там она познакомилась с будущим мужем.
Истории позволяют почувствовать, что испытывает человек — «от первого лица», включить эмпатию. Именно поэтому мы стараемся максимально бережно к ним подходить, сохранить индивидуальную интонацию. Наш принцип: не говорить за героев и героинь, а донести их голос до аудитории. Эти личные свидетельства потом дополняются документами или комментариями экспертов. Истории подобраны таким образом, чтобы показать с чем транс-люди сталкиваются в полиции, СИЗО и колонии, какие бывают варианты развития событий в разных случаях и регионах, какие есть общие места и проблемы.
При этом хотелось, чтобы материал комфортно читался даже теми, кто не слишком знаком с транс-тематикой. Старались не перегрузить его сложным языком, добавили небольшой словарик с основными терминами, инфографику по смене документов. В качестве экспертов мы тоже привлекли либо самих транс-людей, либо специалистов давно работающих с ними, хорошо разбирающихся в вопросе.
С какими проблемами сталкиваются транс-люди в тюремной системе?
Я бы разделил все сложности на две группы.
Первые — связаны непосредственно со специфическими т-вопросами: сменой документов и корректным обращением, обеспечением гормонами, физиологическими особенностями и обеспечением безопасности и т.п. Например, одна героиня рассказывает, что к ней не только регулярно обращались в мужском роде в СИЗО, но и отобрали всю женскую одежду, выдав поношенную мужскую, регулярно насильно стригли наголо — хотя не имели такого права. Почти год она провела в полуподвальной одиночной камере, что было мотивировано заботой о безопасности, но испытывала серьезный дефицит общения.
Вторая группа проблем — общие «болевые точки» нашей тюремной системы. Просто по транс-людям они бьют сильнее.
Во-первых, это тюремная субкультура и иерархия — трансгендерные люди в мужских тюрьмах нередко попадают в низшую касту «обиженных». Значит, им приходится выполнять самую грязную работу, иметь минимум прав, подвергаться повышенному риску унижений и насилия. Наша героиня рассказывает о тюремной иерархии и о том, что среди низшей касты «обиженных» — есть своя иерархия.
Во-вторых, это низкий уровень и плохое обеспечение тюремной медицины, где практически невозможно получить помощь специалистов, поддерживающую терапию, я уже не говорю о других аспектах процесса перехода. В результате, у многих трансгендерных людей за время заключения — происходит «откат», что приносит страдания и не проходит бесследно как для физического, так и для ментального здоровья.
Подробнее — обо всём этом можно узнать из проекта.
Основная же проблема, которую выявил наш проект, что у сотрудников полиции и тюремного ведомства — нет никакой внутренней инструкции в отношении транс-людей. В результате, им каждый раз приходится «изобретать велосипед» и решать «нештатную ситуацию». Поэтому сами транс-заключённые находятся в полной зависимости от доброй или злой воли, произвола конкретного начальника в тюремной системе. Мы считаем, так быть не должно.
Планируете ли вы и дальше заниматься этой темой?
Мы отдаем себе отчёт, что опубликованный проект — лишь первый шаг на пути изменений. Конечно, в рамках одного проекта невозможно охватить всё. Например, практически не затронуты вопросы, связанные с небинарными персонами. Есть ещё пространство для работы и по другим направлениям.
Очевидно, что просто рассказать о проблемах — недостаточно. Необходимо не только привлекать общественное внимание к положению трансгендерных людей в тюремной системе, но и предлагать возможные решения. Мы планируем посвятить этому вторую часть проекта, который собираемся опубликовать осенью.
Сейчас изучаем прогрессивный зарубежный опыт, консультируемся с экспертами и профессиональными юристами. Я очень надеюсь, что российское транс-сообщество подключит свои усилия к подготовке методических рекомендаций для ФСИН и МВД, которые могут лечь в основу должностных инструкций по корректному обращению с транс-людьми. У российских активистов уже есть успешный опыт по принятию формы справки для смены документов. Конечно, силовые ведомства обычно более консервативны и закрыты, чем Минздрав, но есть надежда, что они тоже заинтересованы в том, чтобы вопрос решался.
—
Из вводного текста:
«Никакой статистики о том, сколько трансгендерных людей находится в тюремной системе, — в России не ведётся. Сотрудники ФСИН относятся к этим «невидимым» заключённым как к головной боли. Тема остаётся крайне закрытой.
С чем транс-люди сталкиваются в тюрьмах? Об этом рассказали они сами в своих историях, их адвокаты и эксперты. Можно ли в колонии встретить мужа? Как живётся в касте «обиженных»? И, почему крыса в камере — может оказаться единственным собеседником?
Очевидно, тюремная система нуждается в трансформации отношения к транс-людям. Наш проект — о поиске шагов в этом направлении».
Проект создан правозащитной инициативой «Женщина. Тюрьма. Общество» в сотрудничестве с Альянсом гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие. Канал проекта
