Среди транс-людей чрезвычайно велик риск суицида — но если они боятся рассказать о своих психических и психологических проблемах, то, скорее всего, будут просто молча страдать, а значит, ставить под угрозу свою жизнь.
До прошлого года я никак не мог сделать «верх». И дело не в месте моего проживания, не в страховке и, как вы наверняка подумали, не в других обычных преградах, с которыми сталкиваются транс-люди, когда обращаются к врачам.
Дело в том, что я психически нездоров.
У меня обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) и комплексная травма; а еще я транс-человек. И понятно, что мне, при таком раскладе, получить необходимую медицинскую помощь практически невозможно.
На протяжении многих лет мне неоднократно отказывали в помощи на основании того, что я был слишком психически болен для серьезной операции — игнорируя тот факт, что гендерная дисфория, чрезвычайно болезненное состояние, знакомое многим транс-людям, лишь ухудшала состояние моего психического здоровья.
В список ожидания на операцию меня поставили только через два года, когда врач наконец решил, что я достаточно «стабилен» (без какого-либо объяснения, что это вообще значит).
И сложности были не только с операцией. В прошлом психиатры советовали мне прекратить прием тестостерона, потому что, по их убеждению, он «ухудшал» мое состояние. Когда я лег в больницу с депрессией, медсестры пытались не давать мне гормоны, потому что не считали это «необходимым».
В январе прошлого года я наконец-то сделал «верх», и теперь с полным основанием постоянно принимаю заместительную гормональную терапию. Но все равно живу в страхе, что в случае ухудшения психического здоровья меня могут снова лишить необходимой для подтверждения гендера терапии, которая существенно улучшила мою жизнь и самочувствие.
Поскольку мой собственный опыт — это одно сплошное расстройство, я стал общаться с другими транс-людьми с психическими заболеваниями, чтобы узнать, сталкивались ли они с подобными проблемами — и результаты привели меня в ужас.
«Многие доктора, с которыми я общался, сомневались, что мне можно принимать гормоны, поскольку у меня в анамнезе есть случаи депрессии и членовредительства», – рассказал мне небинарный транс-мужчина Люк из Онтарио.
Можно ли на основании такого анамнеза вообще отказать человеку в гормональной терапии? Мне тоже стало интересно. Так что я провел небольшой анализ публикаций на эту тему. И… мягко говоря, он не очень-то помог.
Всемирная профессиональная ассоциация по здоровью трансгендеров (ВПАЗТ) разработала «Стандарты медицинской помощи». Эти СМП являются, пожалуй, наиболее признанным протоколом по лечению трансгендерных пациентов. Они выступают за модель «информированного согласия»: она позволяет транс-людям получить полную информацию о рисках и преимуществах лечения и самим решать, что делать дальше.
В этих стандартах также подчеркивается важность компетентного лечения сопутствующих психических расстройств с применением терапии и, при необходимости, лекарственных препаратов.
Но если присмотреться повнимательнее, то станет понятно, что собственно о лечении психически нездоровых транс-людей там практически ничего не говорится. «Нужно оценить способность клиентов давать обоснованное и информированное согласие на медицинское вмешательство», — говорится в документе, но без соответствующих рекомендаций, как вообще это выглядит на практике.
Также там сказано, что если у пациента диагностированы тяжелые психические расстройства и нарушенное тестирование реальности (то есть, по сути, бред и галлюцинации), то «нужно приложить усилия для улучшения этих расстройств психотропными препаратами и/или психотерапией до рассмотрения вопроса об операции».
И тут встает очень важный вопрос: как именно можно измерить «улучшение» у транс-людей с психическими расстройствами?
И если улучшение недостаточно существенное, не оказывается ли транс-человек просто-напросто в подвешенном состоянии, не имея возможности получить медицинскую помощь, связанную с «переходом»?
Таким образом, транс-люди с психическими расстройствами в итоге попадают в полную зависимость от мнения своего лечащего врача-психиатра, не имея даже возможности оспорить его решение, если они не согласны с врачебной оценкой их готовности к операции.
В СМП прямо перечисляются психические расстройства, которые могут повлиять на «готовность к операции», такие как психоз, биполярное расстройство, диссоциативное и пограничное расстройства личности.
Но на 120 страницах СМП практически ничего не говорится о том, как именно оценить, в какой момент психически нездоровый транс-человек становится «готовым» к операции. Пока этот момент не прояснится, трансгендерные люди поставлены в невыносимые условия, когда им нужно решать, стоит ли рассказывать о состоянии своего психического здоровья или нет.
Что интересно, ВПАЗТ — и подавляющее большинство специалистов, работающих с трансгендерными людьми — согласны с тем, что медицинская помощь для подтверждения гендера необходима по медицинским показаниям. Вызывает удивление, что практически в любых других условиях состояние психического здоровья не помешало бы лечению человека от какого бы то ни было заболевания.
Медицинская помощь для подтверждения гендера почему-то становится исключением, и это лишь подчеркивает представление о том, что такая помощь транс-людям является «необязательной».
Самое прямое упоминание об отказе в операции в «Стандартах медицинской помощи» гласит: «Никакая операция не должна выполняться, пока пациент находится в остром психотическом состоянии».
Судя по всему, это единственная фраза, на которую могут ссылаться транс-люди, если столкнутся с проблемами. Но с учетом прочих упоминаний о «готовности» и «улучшении», неясностей остается слишком много — и еще больше врачей, которые даже не слышали о СМП.
Не говоря уже о том, что ничто из этого никак не помогает транс-людям с более тяжелыми психическими проблемами, которым по-прежнему нужна помощь.
Стоит также отметить, что такие состояния, как пограничное расстройство личности — которое в СМП прямо упоминается как возможное препятствие для операции — диагностируются по таким критериям, как «нестабильное самоощущение», а также сложности с доверием другим людям и повторяющиеся угрозы или попытки суицида.
По случайному совпадению, очень похоже на проблемы, с которыми сталкивается любой транс-человек просто потому, что он трансгендер.
Другими словами? Любому транс-человеку могут отказать в медицинской помощи, если врач, незнакомый с особенностями данной группы, поставит своему пациенту неверный диагноз. Что далеко ходить — одновременно с отказом в операции мне поставили неверный диагноз «пограничное расстройство личности». Когда диагноз сняли, меня наконец-то включили в список ожидания на операцию.
Конечно, определенные ограничения необходимы, но полное отсутствие ясности в этом руководстве ставит под угрозу всех транс-людей, страдающих от психических заболеваний.
Я обратился к профессиональному психологу Трейси Ловенталь, которая непосредственно работает с сообществом трансгендерных людей. В большинстве случаев, считает она, «психическое заболевание у транс-людей не следует рассматривать как препятствие для получения ими необходимой медицинской помощи».
Ключевое слово здесь, конечно, «не следует».
При оценке готовности психически нездорового транс-человека к операции самыми важными факторами, по ее словам, являются безопасность и способность дать согласие.
Если человек может дать информированное согласие и позаботиться о себе (например, соблюдать правила гигиены и принимать все необходимые препараты в послеоперационный период), то не следует создавать ему никаких препятствий к получению медицинской помощи для подтверждения гендера.
«Если у человека наблюдается бред, — продолжает она, — то в идеале лечащий врач-психиатр должен помочь пациенту подготовиться к тому, как эти бредовые идеи и иллюзии могут отразиться на нем во время получения медицинской помощи и в период выздоровления».
Какое разительное отличие от моей двухлетней борьбы за возможность сделать операцию! Мне отказывали не потому, что у меня было бредовое расстройство — мне, по сути, говорили, что операция невозможна по причине моего депрессивного состояния. И никто не потрудился выяснить, сможет ли операция улучшить это состояние и есть ли другие способы лучше подготовиться к операции с учетом особенностей моего психического состояния.
И что мы имеем в сухом остатке? Трансгендерные люди боятся честно рассказывать о своем психическом здоровье. И это приводит к серьезным последствиям.
Я пообщался с пользователем под ником Ghost, транс-человеком из Детройта, штат Мичиган, который страдает шизоаффективным расстройством, бредом и повышенной тревожностью. Для этого человека такое положение дел оборачивается постоянным страхом препятствий и недоверием к врачам. «Меня приводит в ужас мысль о том, что состояние моего психического здоровья будет использовано против меня [в период перехода]», — объясняет этот человек.
«Мне уже довелось испытать на себе это особый «взгляд» медицинского работника», — добавляет пользователь. «Такой, когда ты им рассказываешь [о состоянии своего психического здоровья], и они сразу начинают относиться к тебе скептически».
А что касается таких заболеваний, как шизофрения и особенно пограничное расстройство, все трансгендерные люди, с которыми я разговаривал, отметили, что сталкивались с недоверием, когда врачи узнавали, что они транс-люди, просто потому что у них было одно из этих заболеваний.
Некоторые транс-люди в итоге стали скрывать психиатрический анамнез или откровенно врать врачам о состоянии своего психического здоровья. Другие вообще отложили лечение психиатрических заболеваний, чтобы вначале без помех совершить переход, в том числе отказались от психотропных препаратов, которые им жизненно необходимы.
К сожалению, реальность такова, что врачи не могут адекватно подготовить человека к специфическим трудностям, связанным с медицинским переходом, если они не знают подлинного состояния психического здоровья своего пациента. И, конечно, когда транс-люди не стремятся обратиться за психиатрической помощью во время перехода, они вряд ли получат эту помощь, необходимую для получения наилучшего возможного результата.
Ужасно несправедливо, что транс-людям приходится выбирать МЕЖДУ подтверждающей гендер терапией И психиатрической помощью. Доступ к обеим крайне важен, особенно для такой уязвимой группы населения.
Среди транс-людей чрезвычайно велик риск суицида — но если они боятся рассказать о своих психических и психологических проблемах, то, скорее всего, будут просто молча страдать, а значит, ставить под угрозу свою жизнь.
А когда транс-человеку с психическим заболеванием, по сути, отказывают в помощи, также непонятно, что делать дальше.
Трансфеминная активистка и соискательница степени магистра правоведения в Университете Макгилла Флоренс Эшли, специализирующаяся на вопросах биоэтики и политике здравоохранения в отношении транс-людей, подчеркивает, насколько в этом вопросе отсутствует ясность.
Возвращаясь к «Стандартам медицинской помощи» ВПАЗТ, она отмечает: «ВПАЗТ прямо устанавливает только один случай, когда операция исключена — если пациент “находится в остром психотическом состоянии”».
Остальные формулировки, соглашается Флоренс, можно, мягко говоря, назвать расплывчатыми. «Как и в случае со многими другими проблемами, с которыми сталкиваются транс-люди, лучшее что можно сделать — это использовать в отношении конкретного вопроса источники права, которые нщн только предстоит к нему применить», — говорит Эшли, отмечая, что доказательная база может быть построена в разрезе медицинской ответственности и профессиональной этики.
Однако при построении дела выясняется, что реальные юридические прецеденты с участием транс-людей, на которые можно было бы сослаться, отсутствуют.
«На самом деле, это лишь частный случай самой главной проблемы с законодательством в отношении трансгендерных людей», — продолжает она. «В какой-то момент законодательным органам придется взять на себя ответственность и — совместно с транс-сообществами — принять юридически обеспеченные нормы и законы по вопросам, связанным с транс-людьми. Пока этого не случится, наше положение всегда будет незавидным».
Очевидно, что для обеспечения надлежащей поддержки транс-людям с психическими расстройствами необходимо проводить исследования и уделять больше внимания этой проблеме. Нужны более конкретные рекомендации и протоколы, четкие правила и компетентные врачи, которые готовы работать с транс-людьми, независимо от состояния их психического здоровья.
Однако это служит слабым утешением для трансгендерных людей, которые боятся, что не смогут получить медицинскую помощь для подтверждения гендера.
«Я постоянно волнуюсь, что кто-нибудь повнимательней посмотрит мою историю болезни и увидит попытки самоубийства, госпитализации, случаи членовредительства, и тогда у меня все отнимут», — признается транс-женщина Тамсин из Ванкувера.
Она наконец-то получила разрешение на гормональную терапию и боится снова ее потерять. «[Из-за этого] я, как минимум, живу в постоянном страхе».
АВТОР: СЭМ ДИЛАН ФИНЧ
Благодарим Кирилла Сабира, за коррекцию перевода.
